Интервью о поддержке Асада Китаем, Ираном и Россией

29 сентября 2013 года

На прошлой неделе дипломатическим путём удалось предотвратить или, по крайней мере, отложить вооружённые удары по Сирии со стороны США. Викиновости добились комментариев нескольких международных экспертов насчёт ситуации в целом и напряжения, созданного тем, что Россия поддерживает режим Башара Асада, несмотря на свидетельства использования химического оружия.

Напряжение в стране сильно увеличилось в конце августа, когда сообщалось, что от 100 до 1300 человек было убито, предположительно, в ходе химической атаки. Многие из жертв, по-видимому, были детьми; некоторые изображения и видео, поступавшие из страны, показывали тех, кто, по описанию свидетелей, умирал от удушья, кто-то с пеной изо рта, кто-то в конвульсиях.

Вместе с немногими остающимися союзниками Сирии, Иран, Китай, и Россия продолжают оппонировать призывам к вооружённой атаке. Чтобы разобраться в причинах этой поддержки, Викиновости задали несколько вопросов экспертам.

Эксперты[править]

Стивен Блэнк, старший научный сотрудник, Совет США по внешней политике, Вашингтон (округ Колумбия)
Керри Браун, Профессор Китайской Политики из Университета Сиднея, Австралия
Фариде Фархи, филиал аспирантуры факультета политических наук, лектор, Гавайский университет, Гонолулу
Мехран Камрава, профессор и директор Центра международных и региональных исследований Джорджтаунский университет, Вашингтон (округ Колумбия)
Уильям Мартел, профессор наук международной безопасности, Университет Тафтса, Бостон, Массачусетс
Рана Миттер, профессор истории и политики современного Китая Оксфордский университет, Великобритания
Уолтер Пош, эксперт по вопросам Ирана в Немецком институте международной политики и проблем безопасности (SWP), Берлин, Германия
Сэм Роггевен, научный сотрудник Института международной политики Лоуи, Сидней, Австралия

Интервью Викиновостей[править]

Иран, Китай и [[w:{{{1}}}|{{{1}}}]] остались союзниками правительства Башара Асада несмотря на свидетельства использования химического оружия в ходе химических атак в Гуте 21 августа 2013 года. Викиновости опросили перечисленных экспертов о дипломатических отношениях между странами и аргументации в них.

Китай[править]

Викиновости Высказываются предположения, что Китай желает сохранить финансовые соглашения с Сирией, своим третьим по величине импортёром в 2010 году. Согласитесь ли вы с этим?

Браун: Я не думаю, что это главный приоритет Китая. У Китая громадная экономика, и Сирия играет в ней лишь незначительную роль. Есть некоторое, но небольшое количество энергетических поставок из Сирии. Чем Китай действительно обеспокоен в текущем конфликте, так это стабильностью и геополитическими соображениями.
Фархи: Поведение Китая относительно Сирии похоже на его поведение в остальных случаях. Он поддерживал Россию на международных форумах, таких как Совбез ООН, и действовал приспособленчески всегда, когда его экономические интересы были под угрозой. Но Сирия вряд ли в области интересов Китая. Его действия и поддержка позиции России следует из общих соображений об американском империализме и однобокости.
Миттер: Китай будет хотеть, в общем, сохранить финансовые договорённости с Сирией, как он это делает со многими странами. Общая позиция Китая — внутренняя политика стран не должна мешать экономическим соглашениям.

ВН Как вы считаете, из своего ли опыта Китай заявляет, что страны не должны вмешиваться во внутренние дела Сирии?

Роггевен: Это заявление отражает историю Китая как слабой, развивающейся страны с набором территориальных споров со своими соседями. Пекин не желает устанавливать международные прецеденты, которые будут позволять третьим сторонам вмешиваться, скажем, в проблему Тайваня, Тибета, Восточно- или Южно-Китайского моря.

Вместе с этим позиция Китая будет всё меньше стыковаться с его нарастающей силой и ответственностью на мировой сцене. Китай уже является второй по величине экономикой в мире и значимой стратегической силой в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и от него будут всё больше ожидать ответственности, которая приходит с этой мощью. Кроме этого, как мы видели в случае Ливии, куда Китай отправил корабли и самолёты для эвакуации своих граждан, Китай имеет интересы и граждан по всему миру, и все они должны быть защищены.

Браун: Он [Китай] всегда настаивал на невмешательстве во внутренние дела суверенных государств; хотя эта позиция менялась со временем с тех пор, когда она была сформулирована на основе китайского опыта колонизаций в начале двадцатого века. Его главный приоритет сейчас — не замечать эскалацию проблем, как это было с Ираком и Афганистаном, где возникает риск быть вовлечённым в длительные конфликты без реального плана и связанных с ними ясных целей. Китай не видит конфликт в Сирии как что-то, где есть лёгкая и надёжная альтернатива, ожидающая момента, когда она начнёт править страной. И он очень скептически относится к заявлениям США и других стран о том, что они могут контролировать эту проблему.
Фархи: Да, отказ от вмешательства во внутренние дела других стран — особенно военизированного — принципиальная позиция Китая на тех территориях, где у него нет противоречащих этому интересов.
Миттер: Китай строго отстаивал позиции сильного территориального суверенитета десятилетиями. Это частично вызвано его собственной историей захватов и оккупаций со стороны других стран.

ВН Китай воздержался от голосования по резолюции Совбеза ООН по Ливии — как вы думаете, пытается ли он повторить то, что случилось с Ливией при смене режима?

Роггевен: Китай и Россия придерживаются доктрины «обязанность защищать», которая была использована силами Запада для обоснования интервенции в Ливии, дымовой завесы для смены режима. Так что они опасаются увидеть нечто подобное в Сирии. Китай также предпочитает не действовать в одиночку в Совбезе; так что если русские выступят против резолюции, подобной той, что была в Ливии, высоки шансы, что Китай присоединится.
Браун: Он почувствовал, что предвидится повторение ситуации с Ливией. Впрочем, больше всего смелости в сопротивлении вторжению в Сирию ему придала позиция России, на которую он смог опереться. Дипломатически, они не любят изоляцию, так что это утвердило их в том, от чего они собирались прикрыться.
Фархи: Ливия вызвала плохой прецедент для многих стран, которые поддерживали, или не возражали против действий НАТО. Так что, да, пример Ливии прецедентен, но в любом случае динамика в Сирии гораздо более сложная, чем в Ливии, и Россия с Китаем, так же как и Иран, обоснованно считают попытку разрешить щекотливую ситуацию в Сирии военным путём действительно опасной. Другими словами, с их точки зрения, действия сил Запада в течение последних двух лет — продавливание решений, которые тактически должны ослабить режим Асада без чёткого понимания или стратегии того, чем всё должно закончиться. В особенности в связи с тем, что по крайней мере часть оппозиции Асаду также высказала поддержку исламистским радикалам.
Миттер: В общем случае Китай не желает совершать решающие действия в международном сообществе и в ООН. Он предпочитает, чтобы его партнёры, такие как Россия, принимали на себя конфронтационные роли, а сам хочет оставаться более нейтральным и пассивным.

ВН Как вы думаете, политическое решение — единственный реалистичный способ разрешить сирийский конфликт?

Роггевен: Сейчас обе стороны конфликта в Сирии ощущают, что они всё ещё могут достигнуть своих целей силовыми методами. Возможно, одна из них окажется права; или, возможно, будет длительная патовая ситуация с Сирией, разделённой между режимом и оппозиционными силами.

Одно важное изменение — соглашение о химическом оружии, которое сейчас делает гораздо более трудным военное вмешательство США или Израиля. Это соглашение также даёт режиму некоторое подобие статуса легальной власти, с которой внешние силы должны договариваться. Это ослабляет оппозицию, но это может открыть дверь международной дипломатической интервенции, чтобы достичь, в первую очередь, прекращения огня, а впоследствии, возможно, что-нибудь более конструктивное.

Браун: Ни у кого нет аппетита к тем дорогостоящим и очень тяжёлым интервенциям, проводимым в Ираке и Афганистане. И в любом случае США и их союзники не имеют денег, чтобы профинансировать это, а их народ имеет основания полагать, что ещё не случилось ничего такого, чтобы потребовалось вмешиваться. Люди устали от бесконечных споров о Ближнем Востоке и считают, что ближневосточные страны нужно оставить, чтобы они решали свои проблемы сами. В частности, Китай пытался поддерживать сильную сеть мягкой поддержки в регионе, пока это было возможно, избегая непроизвольного вовлечения в проблемы. В Сирии нет жизнеспособной оппозиции, которая сделала бы легче обоснование интервенции, и нет лёгкого способа увидеть, как эта трагическая гражданская война может легко закончиться.
Фархи: Сирия стала ареной опосредованной войны между региональными и экстра-региональными игроками, и да, эта гражданская война не кончится, пока все ключевые игроки и те, кто поддерживает их извне, не наработают политическую волю, чтобы решить конфликт. Чтобы он кончился, банкиры, подпитывающие конфликт, должны договориться остановить финансирование.
Миттер: Да. Но это будет зависеть от России, Китая и США — способность придти к компромиссному решению. Кажется, что до него ещё очень далеко.

Иран[править]

Викиновости Многие годы Сирия считалась «ближайшим союзником» Ирана. Какие сильные интересы имеет иранское правительство в том, чтобы сохранить власть Башара Асада?

Камрава: Эти интересы в первую очередь стратегические, обе страны имеют общие интересы относительно Ливана, в особенности это касается группировки Хезболла и защиты от интервенции Израиля.
Мартел: Интересы Ирана очень близки к интересам России в смысле поддержки Сирии и оппонирования Соединённым Штатам. Более того, в течение последней недели президент Владимир Путин предложил помощь Ирану в том, чтобы построить второй ядерный реактор. Политика России, Ирана и Сирии очень близка, что убеждает некоторых, включая меня, что мы видим подъём «авторитарной оси» государств, чья политика координируется.
Пош: Прежде всего Сирия была единственным союзником Ирана против Саддама Хусейна и незаменимым партнёром в Ливане с ранних восьмидесятых.

Даже до падения режима Саддама в 2003, Иран воспринял прагматическую по своей сути кооперацию как имеющую отношение к разведке и безопасности. С тех пор, как Сирия стала частью так называемой «оси сопротивления», состоящей из Ирана, Сирии, Хезболлы, Хамаса и Исламской организации Джихада, единственный стратегический общий знаменатель этих разных действующих лиц — жёсткость против Израиля, который всегда изображается агрессором, против которого мусульмане должны сопротивляться, таким образом и обозначилась «ось сопротивления». Конечно, формирование альянса «официально против Израиля» служит и другой цели: критиковать Саудовскую Аравию, не называя её. Значительная часть нынешнего кризиса в Сирии — следствие этой схемы.

Фархи: Сирия поддерживала Иран в Иранско-Иракской войне, и эта динамика спровоцировала длительные отношения между двумя странами, включающие экономическую, политическую и военную кооперацию. В последние годы Иран, Сирия и Хезболла самоидентифицировались как ось сопротивления против израильско-американского вмешательства в регион. Несмотря на это, Иран изначально в основном следовал российской линии в Сирии. Однако, в то время как другие игроки в регионе, такие как Израиль и Саудовская Аравия, как и игроки вне региона, такие как США, начали замечать и озвучивать ослабление режима Асада как первый шаг к ослаблению Ирана, это усилило восприятие угрозы Ираном и дало ему повод для последующей поддержки Асада.

Викиновости Как вы думаете, поддержка Ираном правительства Сирии — это ответ на наложенные на него санкции ООН и сопротивление американскому империализму?

Камрава: Нет. Иранско-сирийские отношения построены скорее на общих стратегических интересах, чем на предположениях об американском империализме или роли санкций ООН.
Мартел: Как Иран, так и Сирия имеют общий стратегический интерес в подрыве влияния США и Запада.
Пош: Определённо нет. Санкции — это совершенно отдельная история, а насчёт американского «империализма», как вы его назвали — это, конечно, одна из целей.
Фархи: Как стало очевидно в течение прошедших нескольких недель, всё движение относительно ситуации в Сирии разыгрывается в основном в терминах соперничества США и России, а Иран следует линии России.

Викиновости ООН «чрезвычайно» подтвердило использование химического оружия в Сирии. Как вы думаете, использовалось ли оно обеими сторонами конфликта?

Камрава: Невозможно отрицать, что химическое оружие использовалось в Сирии. Но я ещё не видел убедительных доказательств использования химического газа той или иной стороной конфликта. Пока не будут доступны достоверные доказательства, судить, кто же использовал химическое оружие, обвиняя либо силы государства, либо одну из фракций повстанцев, — это спекуляции.
Мартел: Я продолжаю сомневаться, что кто-либо, кроме правительства Сирии, использовал химическое оружие. Многие согласны с тем, что Сирийское правительство стояло за этим.
Пош: Мне кажется, отчёт вполне чётко говорит об этом.
Фархи: Я, как академик без доступа к первоисточникам, не придерживаюсь какой-либо определённой позиции насчёт использования химического оружия каждой из сторон.

Викиновости Согласитесь ли вы, что часть сильных интересов Ирана в сохранении в Сирии правления Башара Асада привязана к двум факторам: религия и стратегия?

Камрава: Нет, я не согласен. «сильные интересы Ирана в сохранении в Сирии правления Башара Асада» — следствие только стратегических расчётов Ирана.

В то время как внешняя политика где угодно может быть выражена и обоснована через слоганы и идеологическую риторику, она основывается на стратегических соображениях и расчётах. Несмотря на обычные журналистские заблуждения, религия не играла роль в иранской внешней политике, как по отношению к Сирии, так и где-либо ещё.

Мартел: Основной интерес Ирана в Сирии — исключительно географически-стратегический. Поддержка Ираном Сирии делается для подрыва влияния и мощи США. Для Ирана никакие политические цели не могут быть более важными, чем владение ядерным оружием. То, что США объявило «красной линией» — если Сирия «использует или переместит» химическое оружие, а потом отступило от этой линии, вероятно, свидетельствует, что лидерство Ирана принесло принципиальный вывод:

«красная линия» США по иранской ядерной программе — под сомнением, приверженность предотвращению владения Ираном ядерного оружия — под сомнением,

и Иран, вероятно, доведёт вопрос до конца.

В стратегическом смысле, сомнения об осмысленности «красной линии» США по Ирану уменьшают опасения про сирийское химическое оружие.

Вера в Иране в то, что США может не желать предотвратить Ирану владение ядерным оружием, может привести к гонке ядерных вооружений на Ближнем Востоке. Сложно описать, насколько опасен может быть вооружённый ядерным оружием Иран для регионального и глобального сообщества.

Пош: Нет, это стратегия, и, возможно, идеология. Религия не играет такой большой роли, пусть даже конфликт и выглядит усердно разделённым по религиозным направлениям. Это случилось несколько лет назад, когда саудовцы окрестили (если это подходящий термин) «ось сопротивления» «шиитским полумесяцем». Доминация партии баатистов членами одной секты не играет роли в уравнении безопасности Ирана. Попытки обратить сирийских алевитов в мейнстримных шиитов — инициативы отдельных аятолл. Я уже упомянул стратегический аспект, ось сопротивления против Израиля и Саудовской Аравии одновременно; к этому я бы добавил иранские опасения относительно проблемы с курдами.
Фархи: Правительство Ассада — светское, и иранские отношения с ним ничего не имеют общего с религией или религиозными близостями. Отношения довольно сложные, и, как упоминалось ранее, оно родилось как стратегическое в ходе войны Ирана с Ираком, когда режим Саддама был признан агрессивно экспансионистским обоими режимами.

Викиновости Иран является домом для самой многолюдной нации шиитов. Сирийские бунтари — сунниты. Может ли это быть договорённостью между суннитами и шиитами на Ближнем Востоке?

Камрава: Нет. В то время как этот раскол может быть линзой, через которую некоторые повстанцы видят свою борьбу против правительства, в конечном итоге это противостояние выше сил отдельных стран, и оно капитализируется на возможностях, созданных арабскими восстаниями в целом, а в особенности войной в Сирии. Суннито-шиитские «трения» не имеют к этому никакого отношения.
Пош: Обычно раскол между суннитами и шиитами используется иранцами и саудовцами для давления друг на друга; обычно они также способны погасить конфликт. Однако Сирия меняет всю игру по той простой причине, что никто не верит, что саудовцы смогут контролировать то, что останется после Аль-Каеды в Сирии. Чего боится Иран, так это роста наиболее радикального суннитского анти-шиизма, и так называемых такфири, распространяющихся по иранской территории.
Фархи: Суннитские правительства в регионе усердно работают, чтобы использовать этот раскол как инструмент, чтобы нагнетать народное негодование в регионе в сторону шиитского Ирана. Но соперничество на самом деле политическое, и оно должно иметь дело со страхами — необоснованными, я считаю — что Иран имеет амбиции стать главным во всём регионе.

Раскол — инструмент для контроля за региональными столкновениями, а не источник проблем в регионе.

Россия[править]

Викиновости Россия — один из главных поставщиков оружия Сирии. Означает ли это, что интересы России лежат в экономической плоскости, а не в недопущении гуманитарного кризиса?

Блэнк: Хоть Россия и продаёт Сирии оружие, главный интерес России вовсе не связан с гуманитарными или экономическими соображениями.

Скорее, её главный интерес — заставить США признать Россию как равную страну, чтобы Москва практически имела право вето против любых дальнейших действий США стратегического характера здесь и где угодно ещё, а также чтобы восстановить восприятие России как обязательного и сильного игрока на Дальнем Востоке, без которого не могут быть решены никакие стратегические вопросы.

Следует отметить, что в любом случае Россия не заинтересована в поиске решений существующих проблем. Скорее она хочет создать блок пророссийских антиамериканских государств и поддерживать медленное течение конфликтов на прежнем уровне, ослабляя влияние США.

Мартел: Принципиальные интересы России имеют под собой две причины. Во-первых, поддержка Москвы по определению геополитическая. Она придумана так, чтобы подорвать и ослабить влияние США на Ближнем Востоке и в мире в целом. То состояние, до которого Россия может подорвать американское влияние, напрямую помогает расширить влияние самой России. Сейчас оценки России как глобальной силы очень занижены в политическом, экономическом, военном и технологическом смысле, и российские дипломаты следуют стратегиям, которые, как им кажется, обратят стратегическое угасание России.

Во-вторых, Сирия — сильнейший союзник России в регионе, если не в мире. В Сирии находится единственная иностранная военно-морская база России.

Фархи: Сирия — единственный твёрдый стратегический союзник России на Ближнем Востоке. По сути, Сирия — клиент России. Интересы России в том, чтобы сохранять это подчинение и, возможно, расширять его.

У неё также есть опасения насчёт гражданской войны в Сирии в том, что эта война может дать почву тому, что Россия считает экстремистской исламистской деятельностью, с которой ей приходится бороться в своих собственных границах.

ВН Верите ли вы, что Россия не верит вмешательству США в регион, то есть сопротивляется Западу в его попытках сменить режим?

Блэнк: Понятно, что Россия не только не верит интересам и суждениям США на Ближнем Востоке, но считает Вашингтон слишком готовым использовать силу для свержения режимов, которые ему не нравятся, и верит, что это может приводить к войнам, и, что более важно, к попыткам свергнуть нынешнее правительство России. Это очень важно для понимания стойкой поддержкой Асада Москвой.
Мартел: Российские дипломаты понимают, что интересы Америки и России напрямую расходятся. Россия хочет подорвать геополитическое влияние США и укрепить своё. Она использует поддержку сирийского режима для достижения этой цели. Американские интересы, напротив, в основном в том, чтобы предотвратить распространение и применение химического оружия.

Что ужасно, Россия поддерживает Сирию, несмотря на тот факт, что все доказательства указывают на использование химоружия Сирией.

Кто-то может считать, что американские дипломаты должны быть критичнее к России, которая напрямую поддерживает режим, который использовал ядовитый газ для убийства своих собственных мужчин, женщин и детей.

Фархи: Это в меньшей мере относится к доверию, а в большей — к защите геополитических интересов и предотвращению ещё более ужасных последствий, если Асад уйдёт. Это правда, что Россия считает, что США и {НАТО вышли за рамки мандата, полученного от Совбеза ООН после смены режима в Ливии.

Однако геополитические и экономические интересы России в Сирии куда более значимы, а отношения между двумя странами гораздо глубже.

ВН Правительство России согласно, что химическое оружие использовалось в Сирии. Как оно может при этом заявлять, что за атаками стоят бунтующие, при том, что широко распространено мнение, что правительство Асада имеет склады оружия?

Блэнк: Она [Россия] просто хочет полностью выгородить Асада, но при этом очень не хочет лгать, при том, что её разведка известна своей фабрикацией лживых и предрассудочных оценок угроз и не поддаётся никаким формам демократического контроля.
Мартел: Заявления России, что сирийские бунтующие стояли за химической атакой — это откровенно необъяснимо. Что хуже, такими заявлениями Россия подрывает доверие к себе в целом.
Фархи: Россия заявляет, что Сирия предоставила [ей] доказательства, что бунтари использовали химоружие; Россия, в свою очередь, дала эти доказательства Совбезу. Она также назвала отчёт ООН односторонним и предвзятым. Итог этого в том, что заявление, что оппозиция режиму Асада по меньшей мере так же виновата в насилии, происходящем в Сирии, открывает России дорогу для того, чтобы продолжить искать политическое решение, [которое] приведёт за стол переговоров всех участников конфликта в Сирии, включая Асада и сторонников, от чего оппозиция до сих пор отказывалась в один голос.

ВН Согласны ли вы, что сильный интерес России в сохранении Асада в Сирии обусловлен двумя факторами: экономикой и идеологией?

Блэнк: Как я сказал выше, интересы России в режиме Асада обусловлены двумя геополитическими факторами: поддержкой безопасности своего режима и, что не менее важно, ослаблением Америки на Ближнем Востоке, если не во всём мире, и таким образом укреплением статуса России как значимой силы.
Мартел: Сильный интерес в России в защите Асада обусловлен геополитикой.

Чтобы поддерживать Асада, нужно сопротивляться влиянию США, и именно этого правительство Путина хочет добиться. Во многих смыслах, поддержка Россией Сирии существенно вторична по отношению к стратегии обращения двадцатилетнего угасания в силе и мощи во всех смыслах. Со слабой экономикой, зависимостью от бензина как половины национального дохода и ужесточающимся авторитарным правлением, Россия немногое может предложить миру, кроме как оппонирование США как часть стратегии по обращению своего спада.

В то время как геополитическое влияние России определённо увеличилось после поддержки Сирии, долгосрочные экономические прогнозы остаются весьма тусклыми.

Фархи: Он экономический в той же степени, что и политический.

Сирия закупает российское оружие и другие товары, поддерживает морскую базу в Тартусе. Но, как сказано выше, Россия имеет серьёзные опасения по поводу режима, последующего за Асадом. По мнению России, нынешний режим лучше хаоса или контроля исламистов.