Вся жизнь и ещё пять минут Натальи Рубановой

Добавить ссылки
Материал из Викиновостей, свободного источника новостей

14 мая 2020 года

Прозаик и критик, литературный агент и редактор, журналист, лауреат Премии НГ-"Нонконформизм", Премии им. Тургенева, Премии журнала "Юность" за прозу и Премии им. Хемингуэя публицистику, финалист драматургических конкурсов "Действующие лица" и "Литодрама", член Союза российских писателей Наталья Рубанова рассказывает "Ревизору.ru" о сожжённой в 21-м веке книге, литагентской практике "invivo" и о собственном месте на литературной карте.

Наталья, мир тесен – мы с вами в прошлом году пересеклись в новообразованном литературном журнале "Традиции & Авангард", главный редактор которого – Роман Сенчин. У вас там вышла негодующая, я бы сказала, статья "Искусство книгосожжения в XXI веке" о сборнике любовно-эротических новелл "Я в Лиссабоне. Не одна". История относится к 2014 году, то есть, с одной стороны, уже вроде бы ушла в область прошлого – а с другой стороны, случай экстраординарный, который забывать нельзя. Давайте напомним читателям "Ревизора.ru", что же произошло.

История казни книги в 21-м веке не ушла в область прошлого уже потому, что кануть в Лету она просто не может, ибо на кон поставлена литературная свобода. Свобода авторского самовыражения. Не использую сейчас слово "творчество", как и "писатель", намеренно. Слова эти затёрли, сделали одномерными. Точнее, попытались сделать. На тонком-то плане они какими были, таковыми и остаются.

Если же вернуться к истории сожжения книги "Я в Лиссабоне. Не одна", то дело было так. Под конец своей работы в АСТ, изнывая от скуки в так называемом убойном отделе издательства – отделе брендинга и маркетинга (невероятно пустыми книжками приходилось заниматься), – я решила развлечься на коммерческом проекте собственного производства. Проекте, кстати, который точно принес бы издательству прибыль. Я написала концепцию сборника любовно-эротической прозы и обрисовала круг авторов. Концепцию "на высочайшем" утвердили – дали добро: работайте, творите. Я собрала хорошую компанию – прозаики Каринэ Арутюнова, Андрей Бычков, Владимир Лорченков, Александр Кудрявцев, Мастер Чэнь, Вадим Левенталь, поляк Януш Леон Вишневский и другие авторы. А дальше полудетективная история, и сколько бы свой вандализм топ-менеджеры ни замалчивали, тайное становится явным. Как пел БГ, "мы могли бы войти в историю, мы в нее не пошли"… и сначала у нас, авторов книги, ожидающей ее появления в магазинах, было схожее настроение, как вдруг в 2014-м было сказано: тираж не выпускают со склада. Он как бы под арестом. Негласным. Ну не выпускают – и не выпускают, подумали наивно авторы, наверное, позже выпустят: да и что там арестовывать-то? Я пыталась выяснить в АСТ, что произошло – но после перехода в другое издательство узнать что-либо стало невозможно. Понятно стало лишь одно – книги в магазинах нет и не будет, а это три тысячи экземпляров. Отличная полиграфия! Прекрасные иллюстрации – тончайшие ню художницы Каринэ Арутюновой. Вообще, эту книгу было просто приятно держать в руках, у меня же был авторский экземпляр… и еще осталось несколько раритетов. Книга состоялась, книга сложилась, книга была очень хороша… и даже недолго жила, пока ее не убили. Потом меня попросили эту историю замять, не выносить в СМИ – чтобы "не нагнетать". А живой человек все же важнее уничтоженной книги – вот и не нагнетала, хотя писать и говорить о том надо было гораздо раньше. Но факт остается фактом: годы спустя, в 2019-м, фейсбук облетела информация, что тираж книги "Я в Лиссабоне. Не одна" уничтожен. Попросту – сожжен. Обмолвился о том главный редактор выпустившей запретный томик редакции. И тут авторы не выдержали. И понеслось…

Почему тираж был сожжен?

Как ни крути у виска, московские менеджеры издательства, отвечавшие за проект, усмотрели в нем крамолу и пропаганду невесть каких запретных эро-изысков. Эро-изысков, вредных, вероятно, для постсовеццких людей 21 века. Намеренно повторюсь – менеджеры, а не редакторы: в санкт-петербургской редакции АСТ, где делали книгу "Я в Лиссабоне. Не одна", работают толерантные профессионалы. А ведь всё было просто – проект был коммерческий, с грифом 18+, однако-с решатели перестраховались и сожгли почти 3000 экземпляров. Разумеется, они оказались в убытке, но им проще было потерять деньги, чем так называемую репутацию, которой-то на самом деле грош цена. Вот чем страшна самоцензура: сверху, официально, никто ничего не запрещает, а на местах на всякий случай кого-то замуровывают живьем… Я писала об этом в пятом номере "Традиций и Авангарда" за 2019 год. Впрочем, есть и хорошие новости!

Книга переиздана, насколько мне известно.

Да, в мае 2020-го наш проект возродил в Канаде Алекс Минц, посчитав сожжение более чем достойным инфоповодом для того, чтобы переиздать книгу – и, конечно же, рассказать о беспределе. Теперь "Я в Лиссабоне. Не одна" можно будет заказать по интернету через издательство в Оттаве "Accent Graphics Communications". Границ нет, буковки не горят, в отличие, надеюсь, от особо одаренных чиновников от литературы. Эти-то непременно когда-нибудь обуглятся в персональном аду: и даже если литературно-чиновничьего ада пока нет, думаю, Люциферу стоит его изобрести… БГ в помощь. Помните старый анекдот про пытку для Мэрилин Монро, оказавшейся в загробном мире с этим ужасным Лениным? В сухом остатке: мы вошли в историю, сами того не желая.

Кстати, Роман Сенчин в интервью о своем новом журнале говорил, что вы собираетесь влиться в его редакционную команду. Это произошло? Если да, то поделитесь планами для журнала.

Да, с шестого номера 2020 года я литературный консультант, он же литагент, он же просто автор журнала. Впрочем, уже давно рекомендовала в "Традиции и Авангард" немало авторов: дали согласие на публикацию Вероника Долина, Анатолий Найман, Юрий Крылов, Юлия Кокошко, Александр Чанцев, Татьяна Грауз, Елена Семёнова, Улья Нова, Илья Оганджанов и другие. Когда всё это будет напечатано, сказать сложно, ибо сейчас идет речь о гранте для журнала и, соответственно, утверждении тематики номеров. По моей рекомендации будет опубликована, в частности, талантливая проза украинки, живущей в Германии, Татьяны Дагович, лауреата "Русской премии". Хотелось бы быть уверенной в том, что грант Минкульта не заденет творческой свободы редколлегии. Ибо литература и цензура… мы уже говорили, чем всё это заканчивается. Инквизицией. И сожженная книга – яркий тому пример. Литератор – это прежде всего свободный человек. Самый свободный на свете, быть может.

Сколько лет я знаю вас, а это уже, наверное, лет пятнадцать, вы проявляете себя как автор-многостаночник, если такое технологическое определение не обидит писательскую душу. Вы пишете и прозу, и критику, и драматургию. В какой литературной сфере сейчас больше всего заняты? Кстати, помню ваши драматургические опыты, которым вы искали режиссера-постановщика – удалось ли какие-то пьесы довести до сцены?

Да, помню очерк, который вы написали обо мне… И материал в "Книжном обозрении": семь лет назад как раз вышел мой роман "Сперматозоиды" в эксмошной серии "Лауреаты литературных премий". Увы, серии этой нынче нет, и многое изменилось с тех пор – в частности, бумажные книги Натальи Рубановой не выходят с 2013 года. И она намеренно не издает их за свой счет, хотя и может заплатить издателю условные триста тысяч за тысячу экземпляров и сваять отличный томик прозы. Но есть нюанс – при хорошем раскладе еще столько же надо вложить в пиар своей "нетленки": без пиара сейчас книга не живет. И лучше вообще не издавать ее, если не заниматься ею. Издаться – не панацея: это ничего не меняет в жизни, если у тебя нет серьезной издательской поддержки, а она дается точечно, и не всегда тем, кто этого достоин, если исходить из качества текста. Вообще же критерии рынка (издателя) и собственно литературы (по гамбургскому счету) – это небо и земля, конечно же. Лед и пламень не столь различны меж собой…

Что же до многостаночника, то вы ещё не всё озвучили. Забыли про субличности журналиста, редактора, литагента – точнее, литературного и сценарного агента. И, так уж получилось, по совместительству психолога: авторы, с которыми приходится работать, рассказывают порой такое, о чём и впрямь "лишь своему психиатру". И тайна исповеди, разумеется, сохраняется. Нет привычки предавать огласке чужие тайны – тем более тайны людей, доверивших тебе самое дорогое: текст и, простите, ту самую душу, которая болит – если она, конечно, есть. Быть может, кому-то из них вообще не стоит заниматься литературой, такое случается слишком часто и воспринимается слишком болезненно… но, быть может, наши разговоры помогут им не сломаться и найти себя в чем-то ином. В конце концов, нельзя же всем быть писателями! Нельзя. Точка. И надо это понять и принять. Писать для себя – окей. Пиши. Но не замахивайся на святое: это даже не смешно. Почти все ходили в детстве в музыкальную школу, но, мягко говоря, не все обладают даром Любови Тимофеевой или Полины Осетинской. Понимаете, о чем я?

Конечно.

А помните, у Цветаевой? "Нам знакомо иное рвение… дуновение – вдохновения!". Увы, как говорил Гафт, вдохновение испытывает и посредственность. "В поте пишущий, в поте пашущий…". Если человек не одарен литературным талантом от природы, это не значит, что ему тут же надо перестать писать буковки. Нет, пусть продолжает. Пусть ведет дневник, пусть просто пишет "для себя" некие тексты. Это его самовыражение. Это психотерапия. Это, в конце концов, не разрушает печень, в отличие от. Просто нужно понимать, что слава условной Джоан Роулинг ему не грозит. И не надо питать иллюзий, если ваш текст, который вы потом будете издавать за свой счет, потому что он даром-то никому не нужен, вычищает за вас профессиональный редактор и корректор, которым вы хорошо платите. Вы не писатель, смиритесь – или убейте себя, кому что по душе. Дар слова невозможно купить: удивительно, что эти прописные истины порой слишком поздно доходят до псевдогениев. Если только они оплатят работу сказочного литнегра… Но глупцов, как правило, нет. Или мало. Не все это понимают, а когда я намекаю, страшно обижаются, но меня это не касается.

На самом деле, во "второстепенных" ролях редактора, критика и литагента на условную литсцену мне приходится, никуда не деться, выходить все чаще. Литагент и редактор спорит с прозаиком и драматургом. Но все эти переодевания и переобувания, если угодно, собственной ментальности включаются молниеносно. Привычка сидеть на двенадцати стульях одновременно давно стала нормой, как и переключение профрегистров. Разумеется, "вторые роли" хочется периодически отправить на покой, но покой им и не снится, даже если "первые роли" – прозаик и драматург – готовы их пристрелить. А пристрелить они готовы всё чаще, так что приходится к ним чаще прислушиваться. И давать возможность создавать что-то новое, чтобы они меня-автора не придушили. Или придушили, по крайней мере, не прямо сейчас. Жесткий тайминг – основа всего. От сих до сих. Да хоть "от забора до обеда". Главное копать. Свои буквы. Я люблю то, что делаю в литературе, и никогда не променяю тексты собственного производства на чужие, хотя мои авторы, кажется, этого ждут – ведь тогда у меня будет больше времени на них! Но – страшный секрет – я не совсем "настоящий" литагент и редактор. Не совсем "настоящий" критик. Я просто настоящий, живой, всамделишный литератор. Штучное исполнение. Шучу… Но те, кто этого не понимает, обращаясь ко мне за профессиональной помощью, долго не задерживаются. Потому что в работе должна совпасть так называемая частота вибраций – только тогда всё получится. Это как с любовью – хоть к собаке, хоть к человеку: твой или не твой... должно срезонировать. Да, разумеется, я могу надеть условные перчатки, маску и вырезать опухоль из чужого текста: тексту станет, что называется, получше. А чтобы сохранить собственное пространство, приходится "предохраняться". Чужая ментальная зараза ни в коем случае не должна проникать в того, кто её лечит. Ещё тот тронный вирус…Впрочем, вы спрашивали о другом, я отвлеклась на больную тему профнепригодности.

Расскажете о ваших театральных проектах?

Прошло много лет с тех пор, как некоторые пьесы были написаны. И вот они "выстрелили", хотя пока в формате театрализованных читок и фестивальных историй. Москва, Рязань, Лондон – пока такая мини-география. В Москве – в театре "Школа современной пьесы", в Лондоне – на фестивале монопьес Solo, в провинции – на фестивале современного искусства "Параллели". Но чтобы сделать из пьесы спектакль, должно произойти некое чудо… масса совпадений, едва ли ни мистических… или у вас должен быть чудо-спонсор проекта, что вероятнее. Меценат. И желательно медийный актер или режиссер, на которого пойдут зрители. Слишком много компонентов! Блюдо такого рода удается приготовить далеко не всем… Но у меня есть один плюс. Своего рода виртуальный фенотропил. Мои пьесы устраивают меня тем, что они могут жить и без постановки, так как давно состоялись просто как тексты. Некоторые опубликованы. Их можно читать. Просто читать. Про себя. Это мой театр. "Театр из-под пальца". Сейчас, кстати, молодой актер Леонид Булдаков, выпускник Школы-студии МХАТ, репетирует мою монодраму "Зашибись!", которая стала в 2019-м финалистом конкурса "Действующие лица". Посмотрим, что выйдет из проекта. Он на самом деле очень мощный.

Павел Лунгин читал кое-что и назвал мои вещицы "пьесами на острие ножа". Но он кинорежиссер и ему не до моих пьес. Разумеется, вопрос "настоящей" театральной постановки открыт в любом случае. Но, знаете, я точно не умру от горя, если ни одного моего спектакля при жизни не поставят. И даже если ни одной моей бумажной книги больше не издадут, не умру от горя тоже. Прошло то время, когда горишь всем этим: печататься и прочее… Разумеется, надо работать над реализацией проектов, потому как если хочешь сделать хорошо – сделай сам: старая поговорка! Но сейчас самое главное – успеть дописать то, что элементарно необходимо дописать. Физически дописать. Сделать это. Не распыляться. Находить время на собственные буквы среди моря разливанного опусов чужих людей, называемых авторами, которым я нужна, как доктор, в утилитарных целях – поговорить об их прозе или поэзии, а потом продать слона: рукопись. Приходится лавировать и вести ежедневник… тот самый, "от забора до обеда".

А что вы сами сейчас пишете?

Есть много наработок и разработок. Тьма тьмущая блокнотов и файлов. По-хорошему, надо всё бросать и заниматься только своим делом. Но коготок увяз – и, в конце концов, пока мне ещё не надоело быть литагентом… Так что "бросить всё" – это из области фантастики. Если только пойму, что эта деятельность меня разрушает, – брошу непременно. Нужно непременно оставлять то, что разрушает. Как можно скорей. Что же до новой прозы, то пока не стремлюсь говорить о ней. В любом случае, начинается новый этап. Возможно, третий: первый – до тридцати лет, когда рука "расписывалась". Второй – до сорока с небольшим. Ну а сейчас, в мои обычные сорок пять, когда, как пела Земфира, "я стала старше на жизнь", – новый поиск. И это самое интересное в этом по-настоящему замечательном возрасте. Помните, у Майка Науменко? "Тебе уже восемнадцать, мне всего тридцать семь…".

Расскажете о вашем необунинском проекте?

Да. Было бы интересно выпустить при жизни на бумаге, а не только в электровиде, сборник новелл собственного производства "Карлсон, танцующий фламенко"… но уж как получится. Я составила несколько лет назад великолепную необунинскую серию прозы "Тёмные аллеи 21 век". В неё входили яркие авторы, лауреаты премий – Мария Рыбакова, Андрей Бычков, Татьяна Дагович, Валерия Нарбикова, Юлия Кокошко и другие. Забавно и симптоматично, что у издателей не нашлось желания вникнуть как следует в суть проекта и, кстати, заработать на нем. У серии идеальный коммерческий потенциал – книги известных и просто талантливых писателей, книги о любви, написанные отличным литературным языком… а не так, как пишут порой спортсмены от так называемой большой литературы. Там была музыка слова. Необычные образы. Сильные чувства. У кого-то из авторов предполагаемой серии уже вышли новые книги, насколько мне известно. Мой же "Карлсон…" ждет своего часа и продолжает танцевать дьявольски грустное фламенко.

На данный момент собрана любопытная авторская серия прозы – вопрос лишь в том, кто принимает решение: закапывать автора живьем, или нет. Практика замалчивания писателей соседствует у нас с практикой откровенного профскудоумия. Однажды редактор сказала мне в ответ на присланные тексты: "Либо пишите как Умберто Эко, либо уходите в сентименталку. Впрочем, второе для вас невозможно, а первое… ну усложняйте, усложняйте тогда!". Окей, перевожу на русский: то есть либо Эко, либо ЖэПэ, она же так называемая женская проза, апофеоз пошлости в массе своей. Такие вот ножницы. Будьте кем угодно, Натали, только не собой… А что было мне сказано в ответ на рукопись Валерии Нарбиковой? "Как ее продавать, непонятно!". Ноу коммент. Вот Виктор Топоров издал бы эту серию. Он не боялся рисковать. Его мне, конечно, очень не хватает, хотя мы и не были друзьями (друг – слишком интимное слово) – просто Топоров был однажды моим издателем. И человеком, меня – и мне соприродных–понимающим. Увы, рано ушел. Сгорел. Считаю за честь, что знала его. Потрясающий персонаж, талантливый переводчик, яркая личность.

Вы, насколько я знаю, открываете свое электронное издательство?

Да, надеюсь, мы с "Ридеро" запустим импринт "Литературное бюро Натальи Рубановой": я немного рассказываю о нем в интервью для "НГ-Экслибрис", но повторюсь. Подобные мини-издательства есть там у Романа Сенчина, Павла Крусанова, Андрея Аствацатурова, и не только. Будущее именно за такими проектами. За импринтами с ярко выраженной индивидуальностью шеф-редактора. Первой книгой моего "Литбюро" станет травелог "Дольке Вита" прозаика и главного редактора нового литжурнала "Вторник" Игоря Михайлова: тонкая вещь, изящная, читается на одном дыхании… Приглашены к сотрудничеству литераторы, чьи тексты мне соприродны. В частности, Татьяна Дагович со сборником короткой прозы "Растения цвета любви" из серии "Тёмные аллеи 21 век". Посмотрим, кто воспользуется предложением и что из этого выйдет. Никого "по дружбе" не приглашаю – только "по тексту". Я должна полюбить эти книги, и только после того, как "пересплю" с ними, поставить на свою условную этажерку. Здесь я идеалистка. А еще… еще, знаете ли, очень люблю книгу Роберто Калассо "Искусство издателя". Не читали? Она стоит того… Да, наверное, я хотела бы быть издателем – издателем на том уровне профессионализма и чутья, которым обладаю здесь и сейчас. Всё, что было раньше, не в счёт. Возможно, это даже была не я. Кто-то совсем другой.

Сейчас в сети фигурирует "Литературное бюро Натальи Рубановой" – что это? Какие цели вы себе ставите как основатель этой структуры, на что надеетесь – открыть новые литературные персоны, "зажечь звезды"? Вообще, если серьезно, профессия и функции литературного агента в нашей стране малоизвестны и малопонятны. Просветите наших читателей в этом вопросе – и в его российской специфике.

"Литературное бюро Натальи Рубановой" – закрытая группа в фейсбуке, которую я создала года четыре назад для удобства общения с авторами: сценаристами, прозаиками, драматургами, поэтами. Там есть как профессиональные литераторы, известные критики и редакторы, прозаики, так и начинающие, никому не известные. Автономной литагентской деятельностью занялась в 2016-м, но до этого фактически выполняла эту роль, работая в сценарном агентстве и на телевидении, так что опыт гораздо больше. Есть успешные проекты, я сотрудничаю с "Эксмо", немного – с "АСТ" и с издательством "Время". Работа с "Эксмо" строится в основном на сегменте мужской остросюжетной прозы – детективы, триллеры… занимаюсь также мемуарами известных в этом мире персонажей. В частности, не так давно при моем участии вышла автобиография Светланы Сургановой "Всё сначала!": хорошая книга, читайте! Издатель очень ждет мемуары Владимира Меньшова: давно заключен договор, но режиссер бесконечно переписывает... Может быть, мы и доживем до того момента, когда он отдаст рукопись в издательство, кто знает! Так называемых высоких целей на данном поприще не ставлю: литагентская работа – это прежде всего коммерческий продукт. Я работаю и с новыми авторами, помогаю талантливым людям реализоваться, насколько это возможно, в нынешних реалиях.

Что конкретно делает литагент?

Литагенты очень разные, у каждого свой сегмент, своя ниша, своя специфика. Каждый автор должен сам пройти все круги ада по поиску своего литагента. Я бы не хотела оказывать коллегам медвежью услугу, рассказывая о том, что делают они: в Сети можно прочесть ту информацию, которую они считают возможной разместить на сайтах. У меня сайта пока нет, некогда сделать. Что же до моего "Литбюро", то работа строится обычно следующим образом: автор присылает рукопись с синопсисом, мы договариваемся об условиях работы, далее я читаю текст и решаю, можно ли показать его издателю – это та самая экспертная оценка. Случается, что текст корявый, но тема интересна – тогда мы можем подумать о редактировании перед тем, как показать роман издателю… тут масса нюансов, описать всё невозможно, ведь каждая рукопись индивидуальна. На самом деле, авторы в целом довольны… ну а "кому должна, того простила". Повторюсь, работаю только с тем, с кем мы энергетически совпадаем, ибо нет смысла тратить жизнь на малоприятных двуногих. Также работаю с драматургами и со сценаристами: у них есть шанс продать ликвидные сериальные заявки.

"Ревизор.ru" – молодежно-ориентированный портал. Среди наших авторов много молодых работников слова. Что вы можете им посоветовать для того, чтобы, во-первых, состояться как литературная единица, а во-вторых, заявить о себе, войти в литпроцесс, задержаться в нем? Легко ли это сегодня?

Посоветовать? Читайте Нору Галь, "Слово живое и мертвое". Каждый начинающий литератор просто обязан прочесть эту книгу переводчицы "Маленького принца". Это азбука саморедактирования. Капельница для умирающего графомана. Как войти в литпроцесс, не ведаю. Да и что такое литпроцесс? Нет никакого литпроцесса, сплошная литпроцессия! Монополизация издательской деятельности… Многие авторы пытаются купить себе имена, заказывают в СМИ "джинсу"… но всё это суета сует. Если у вас нет дара слова, забудьте о писательской карьере – не ломайте себе жизнь и не отнимайте время у профи. Вам, конечно, помогут – но шедевр и просто даже бестселлер за вас никто не напишет. Что значит "задержаться в литпроцессе? "Штамповать по роману в год? Я не из этого круга авторов. И, повторюсь, я "неправильный" литагент. Я прежде всего литератор, который может кое-что еще. Кое-что еще, кроме своих букв. Очень помогла в этом музыкальная закалка: в прошлом – фортепианное отделение музучилища, далее по списку. Специализировалась в МПГУ по музыкальной психологии, занималась самообразованием именно по психологии… Будучи вне конфессий, считаю психологию буддистов оптимальной для того, чтобы человеку сохраниться как вид. К чему эти слова: когда много часов сидишь за роялем, делаешь себе прививку выносливости на всю оставшуюся. В литературе очень важна выносливость. Очень важно не сломаться. И сохранить свое дыхание. Ритм. Ритм… Несмотря ни на что. В этом смысле мы близки к балетным.

Какие планы на будущее и что вас вдохновляет?

Мои коты. Уникальные существа. Один из них увековечен в моем рассказе "На даче, на луне", опубликованном в журнале "Топос". А планы… прожить еще один день на максимуме, а когда треклятое поветрие схлопнется, взять ханг и уехать к океану. Или написать об этом. Что уехал. На всю жизнь и ещё пять минут.

Источники[править]

Creative Commons
Creative Commons
Эта статья содержит материалы из статьи «Вся жизнь и ещё пять минут Натальи Рубановой», автор: Ревизор.ru, опубликованной Ревизор.ру и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) — указание автора, оригинальный источник и лицензию.
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии[править]

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.



Источник — https://ru.wikinews.org/w/index.php?title=Вся_жизнь_и_ещё_пять_минут_Натальи_Рубановой&oldid=14793137