Ирина Мекедо: «Журналист – это профессия и образ жизни»

Добавить ссылки
Материал из Викиновостей, свободного источника новостей

4 декабря 2018 года

По словам ведущей  Щёлковского телевидения Ирины Мекедо, город и район – живой организм, который меняется каждый день и час. Наблюдать за этими изменениями, освещать их в новостях, программах и фильмах – в этом и состоит задача районного журналиста. Себя Ирина с улыбкой называет «динозавром Щёлковского телевидения». Но пообщавшись с ней, думаешь: вот бы всем молодым журналистам столько энергии и лёгкости на подъём. О том, почему фанаты профессии не взрослеют, на какой подводной лодке плавало Щёлковское телевидение и как любовь к группе «Аквариум» помогла научиться снимать кино, Ирина рассказала газете «Время».

Родом из Щёлкова

— Ирина, почему ты решила стать журналистом?

— Моя мама, Галина Алексеевна Мекедо — краевед, она сотрудничала с газетой «За коммунизм» и привела меня туда. Первым в газете опубликовали моё школьное сочинение «Я родом из Щёлкова» с подписью: «Ира Мекедо, 13 лет». После этого я года два посещала молодёжную редакцию. Редактор Лариса Борисовна Тесёлкина сказала мне: «Ты будешь журналистом». Но я упёрлась: «Ни за что. Не буду. Я просто так хожу». Тогда ведь начала появляться информация о том, что журналистов убивают, это опасная профессия. Так что я не думала, что это станет не просто хобби, а любимой работой. Ларисе Борисовне по сей день благодарна за то, что она увидела во мне что-то, чего я ещё сама в себе не видела. Знаешь, какой момент был удивителен: вот мне 15 лет, пишу очередное сочинение и понимаю, что пишу его вообще другим языком. Вдруг, в один момент что-то изменилось. Уже потом поняла, что так пишется журналистская статья. В 17 сотрудничество с газетой стало более плотным. Когда был путч 1991 года, мне не поручали освещать эту тему, но так получилось: я ездила на баррикады, привозила оттуда репортажи; брала интервью у бывшего секретаря местного горкома партии… А что — мне 17 лет, с меня какой спрос? Я маленькая. А писала нормально. В газете в то время все были вдвое старше меня, советской закалки. Там, я считаю, был образец коллектива во многом. После школы я поступила на журфак МГУ и параллельно — в Московский технический колледж, где освоила слепую машинопись на всех языках. Пригодилось — пользуюсь до сих пор.

— При тебе зарождалось Щёлковское телевидение. Как это было?

— В 1993 году людей на телевидение (тогда — КРИС, коммерческая развлекательно-информационная служба) набирал Сергей Анатольевич Жарков. Мы ещё ничего не умели толком, некому было научить. Сейчас смешно вспоминать, как готовили первые программы: к примеру, пытались обойтись без закадрового текста — озвучить в кадре всю основную информацию и передать микрофон собеседнику, который мог говорить и 15, и 20 минут… Потом всё это почти без монтажа запускали в эфир. Включить новости на центральных каналах и посмотреть, как делают профессионалы, почему-то не сообразили. Но, несмотря на все сложности, мы были фанатами своего дела. Нас было всего человек пять, и мы работали почти бесплатно — времена были тяжёлые. А через год у предприятия совсем кончились деньги. Телевидение распустили, но вскоре новый редактор — Александр Николаевич Анфиногенов собрал его заново. Я к тому времени устроилась корреспондентом в газету «Время», но продолжала смотреть эфиры. И когда вернулась на телевидение в 1998-м, уже в должности начальника службы информации, сказала редактору: «Не надо изобретать велосипед, включите Первый канал, Второй — сделайте так же».

Есть человек — есть программа

— Как на телевидении появляются новые проекты?

— Существует поговорка: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы». Я её всегда произношу иначе: «Есть человек — есть программа». Единственный наш проект, в котором сменилось несколько ведущих — «Открытый урок», и то при сохранении названия у каждого автора свой почерк. В основном, происходит так: приходит новый человек, у него есть свои идеи и умения — и он начинает делать программу. Ушел — всё, этим заниматься некому. Но вообще, у нас нет текучки кадров. Люди уходят чаще всего куда-то «наверх», по той причине, что растут. По большей части, мы все тут живём. У меня в столе уже ящиков не хватает — собираю предметы, связанные с разными периодами жизни, работы — например, рукописные характеристики, которые я, 20-летняя, писала в газете коллегам несколькими годами младше…

— Доводилось учить молодых журналистов, передавать знания?

— Да. Мне рано стали доверять оценивать профессиональные качества людей, воспитывать молодёжь. Мои ученики работают и на федеральных каналах, и в зарубежных СМИ. Сейчас я никого не учу, а долгое время это было так. Случалось, что и ошибалась — казалось, что из человека что-то получится, а нет. Журналиста сотворить из ничего, я думаю, нельзя, должны быть какие-то задатки. И тем, у кого они были, я просто старалась помочь их развить. Надеюсь, научила кого-то чему-то полезному. Для меня главное — приносить пользу на любимой работе, и хотелось бы это делать как можно дольше. Журналист — это профессия и образ жизни.

— Я слышала, прежнюю студию Щёлковского телевидения прозвали «подводной лодкой». Почему?

— Это было небольшое помещение в здании администрации, рядом с актовым залом — две комнаты без окон и кухня. Раньше там располагалась кинобудка. Конечно, условия для работы были не очень, но в то же время нам было там уютно — целых 17 лет. «Подводная лодка» — это ностальгия. Три года назад, перед переездом в новую студию мы все написали на стене свои имена, и кто в каком году пришёл работать. А нынешнее помещение, в народе — «вышка», было построено ещё в 1998 году как эфирный комплекс, здесь работала группа, которая на выход сигнал отправляет. И студия прямого эфира находилась в вагончике — раз в неделю мы приходили сюда снимать программу «Диалог». Потом стали летом «уходить на каникулы», так как было очень жарко в этом помещении без кондиционера. И сам вагончик узенький — один человек за столом смотрелся комично, два — неловко, а трое — совсем смешно. Но мы много лет так работали, никто не жаловался. Потом, усилиями нашего руководства и районного, нам построили студию побольше, и сейчас её снова расширяют. Скоро у каждой программы появится свой уголок, и мы сможем не переставлять с места на место столы, не перевешивать картинки: на «Новости» одно, на «Диалог» другое, на «Новости православия» — третье...

— Почти 14 лет ты вела программу «Диалог». Почему перестала?

— Мне этот вопрос раньше часто задавали, сейчас уже, кажется, привыкли, что меня сменил Сергей Дадыко. Скажу так: наверное, надо менять что-то в жизни, если где-то ты уже выработался и ничего нового не привнесёшь. Руководство посчитало, что меня пора перебросить на другие направления, и я не сопротивлялась — занялась новыми проектами: фильмами, расследованиями, сьёмками. «Диалог» не отнимал много времени, но два дня в неделю сидишь и в голове у тебя только этот предстоящий час, когда ты должен поговорить с гостем и пусть не знать о его работе столько же, сколько он, но всё же не быть дилетантом. К нам приходило много интересных гостей: космонавты Алексей Леонов, Сергей Волков, олимпийский чемпиона по лёгкой атлетике Юрий Борзаковский. С губернатором Московской области Андреем Воробьёвым был выездной «Диалог». Сейчас я эту программу веду несколько раз в год. Я с ней сроднилась, хоть и не так сильно, как с новостями.

— Новости — любимый жанр?

— Да, это — навсегда. Чего я только не делала за 20 лет: была замдиректора по формированию программ канала, шеф-редактором службы информации, ведущей телепрограмм. Даже газету выпускала, у нас была своя — «События недели». Полтора года просуществовала. Но быть в роли репортёра, бегать с микрофоном — моё любимое занятие. Мне всегда надо быть в курсе событий, если что-то пропускаю, не по себе. Любопытство — вообще главная черта журналиста. У меня, оно, наверное, даже чрезмерно развито. Поэтому есть проблема на протяжении всей карьеры — это глобализм. У меня всегда тексты большие, каждый раз надо что-то «вырезать». Сокращать чужие тексты в качестве редактора легко, а свои — нет, надо, чтобы это делал кто-то другой. Могу где-то не согласиться, «пободаться».

Журналистика трансформируется

— Мне всегда казалось, что тележурналисту сложнее — на месте нужно составить «подводку», нет времени обдумать текст…

— А сейчас нигде нет времени, нужны очень «быстрые» мозги. Журналистика трансформируется в соответствии с требованиями времени... Иной раз обидно за профессионалов, которым уже за 60 — они могли бы работать, но им тяжело быстро и лаконично передать суть, выложить в соцсети статью или видео. Мне тоже бывает сложно. Но я надеюсь, что могу адаптироваться к любым требованиям, стараюсь, по крайней мере. Так оперативно мы не работали раньше. Я вообще нетороплива — мне нужно тему основательно обдумать, чтобы выполнить задачу качественно. Другое дело — ситуация цейтнота, когда отступать некуда — вот тут я мобилизуюсь. Не знаю, может, пройдёт это увлечение соцсетями, и вместо легко усваиваемой информации, которая сейчас требуется, людям снова захочется более углубленно изучать вопрос. Текст важен для любого журналиста. На телевидении просто отличается подача: наш текст дополняется картинкой, поэтому он не требует такой детализации.

— Сейчас такая тенденция, видимо: чем больше журналист умеет, тем лучше?

— Да. У нас в данный момент нет ни одного творческого сотрудника, который занимался бы только новостями. Мы все должны быть универсалами, совмещать так или иначе разные направления работы. А как делить по специализациям, когда людей немного? Один про спорт пишет, другой про политику, а ушёл в отпуск — и что? Поэтому все взаимозаменяемы. В техническом плане — я монтировать не умею до сих пор, но может научусь. А ещё, сколько ни работала, мы никогда не занимались журналистскими расследованиями. Потом потребовалось. В новостях мы, по большей части, передаём факты, а тут их надо было и собрать гораздо больше, и проанализировать. Это так называемые спецпроекты Щёлковского телевидения, основанные на документах, свидетельствах людей. Там нет ни одного недоказанного факта.

— Я писала цикл интервью с ветеранами уголовного розыска — стало казаться, что деятельность журналиста и сыщика очень похожа…

— Да-да, я всегда говорила, что в органах внутренних дел есть оперативник и следователь. Опер собирает факты, следователь их анализирует. Я вот опер в чистом виде — могу собрать несметное количество информации, но анализировать её у меня не очень получается. Но с нашими журналистскими расследованиями пришлось научиться. Насколько я смогла это сделать — не мне судить. Я никогда не считаю, что что-то умею делать в совершенстве, никогда не довольна результатом. Это, наверное, наше «баранское» (зодиакальная черта Овнов. — Примечание автора): важен сам процесс достижения цели, а к результату быстро теряешь интерес.

Не снимайте видео вертикально

— Наверное, телевидение сильно меняется технически, становится более мобильным?

— Конечно, моя небольшая фотокамера, «коробочка», как я её называю, снимает не хуже, чем наши профессиональные камеры. А так, развитие очевидно: сначала от формата VHS мы перешли к super-VHS, потом на цифру перешли — DV, DVCAM. И сейчас уже в ходу «цифра» бесплёночная, с записью на флешку. Самое ценное, что у нас есть — это архив. Точнее, их два — первый совсем старый, кассеты хранятся с 1994 года. Записи уже оцифрованы, конечно. В нём можно многое увидеть, в том числе людей, которых нет уже. Я этот архив очень люблю и всем коллегам пытаюсь привить серьёзное отношение к нему. Мы используем много документальных кадров в своих сюжетах и фильмах. Нынешний архив весь хранится на серверах.

— Сейчас почти каждый может написать текст, снять видео, выложить в сеть… Стирается граница между журналистом и блогером?

— Не каждый. Конечно, соцсети нас во многом замещают, тоже рассказывают, где и что происходит. Но пока люди не научатся нормально снимать видео хотя бы на телефон, они не смогут конкурировать с профессиональными журналистами. Это для меня больная тема: не люблю, когда снимают вертикально. Всегда спрашиваю: «А ты дома телевизор тоже на бок ставишь?» Задумываются. Многих переучила. Я считаю, что каждое нажатие кнопки, каждое написанное слово — не одноразовое, должно иметь ценность — даже если ты творишь «для себя». Надеюсь, что вертикальная съёмка — сиюминутное явление, которое пройдёт, как например, мода искажать слова в интернет-общении. Сначала люди пользуются свободой и новыми возможностями, а потом за ум берутся. Я функцией видеосъёмки в телефоне пользуюсь, только если стала свидетелем чего-то важного, а под рукой нет камеры. Дело в том, что существует вторая сторона моей жизни, хотя сейчас она немного сошла на нет: я снимаю музыкальные концерты. Сначала делала это для себя, потом завела канал на Youtube, у которого уже больше трёх миллионов просмотров. На мероприятиях старалась быть в гуще событий. На одном из концертов группы «Аквариум» меня заметили и спросили: «Хочешь к нам?» У музыкантов есть такое понятие — «друг группы». И вот лет семь я каталась с ними по всей России, помогая в фото- и видеосъёмке концертов. Много позже парни узнали, что на работе я — серьёзный человек, веду «прямые эфиры» с важными людьми. Очень удивились!

— Здорово! А как ты начала снимать фильмы?

— Как говорится, нельзя сделать человека героем, не поставив его в соответствующие условия. Так вышло и с моим первым опытом режиссёра и оператора. Когда собирались в Финляндию в город-побратим Щёлкова Лохья, один хороший человек не смог поехать и предложил своё место в делегации мне. Директор сказал — езжай, а заодно фильм сними. Я потренировалась — выйти на улицу и поснимать окружающую действительность. Получилось... Потом мы снимали в Латвии в Талси, несколько раз в Германии. В городе-побратиме Хемере освещали выставку фотографий из концлагеря. Сняли фильм «Победа человечности». А потом была «Дорога на Берлин» (Щёлковское телевидение получило за эту картину областную «Премию Мельникова» — прим. авт.). Много кинофильмов снято и в Щёлкове: среди них «Музей вчера, сегодня, завтра» к 50-летию нашего любимого историко-краеведческого музея, рассказ о главном фотографе Щёлкова 60-х годов Рудольфе Плахине... Иногда я и новости снимаю. Мне это нравится, не меньше, чем писать. Причём тяжёлой технике предпочитаю свои камеры небольшие. Люблю естественные, живые моменты — когда их удаётся снять, это здорово.

— У вас часто происходят зарубежные командировки?

— Да, несколько лет назад стали выбираться за пределы района и даже страны. Мы не только ездим в города-побратимы, но и путешествуем с нашими партнёрами, которые участвуют в зарубежных профессиональных форумах и выставках. Коллеги ездили в Южную Африку, в Сингапур, в Голландию. Все приключения так или иначе находят отражение на нашем канале. Сколько за четыре дня командировки успеваешь снять, столько и рассказываешь. Людям интересно, потому что это же мы, щёлковцы, своими глазами видели — и они будто путешествуют с нами.

— Какой из фильмов тебе лично больше всего дорог?

— Надо всеми было интересно работать. Последние полтора месяца занималась фильмом, посвящённым 100-летию щёлковского комсомола. Долго не знала, как к этому подойти. Надо было рассказать о том, чего уже нет, не имея видеоряда и систематизированных исторических данных. И мы строили рассказ на воспоминаниях людей за 73 года комсомола. Мне их приходилось останавливать — говорили подолгу, увлечённо. Тема оказалась волнующей. Я с таким объёмом информации ещё не работала. Поняв, что не умещаемся в хронометраж 25 минут, мы сделали две серии. Наш директор Евгений Николаевич Докукин вначале дал установку — «показать через себя». Вспомнила, что два года была в комсомоле... Вообще, получив задание, стараюсь задать побольше вопросов, понять для себя — какая у нас цель, как расставить акценты, какая аудитория это увидит… Если что-то непонятно журналисту, схемы у него в голове нет, он объяснить ничего зрителю не сможет. Всегда нужно знать больше, чем выдаёшь в эфир.

Рупор всех администраций

— Приходилось освещать, на твой взгляд, исторические события для города и района?

— Я думаю, что открытия разных объектов или начало их реконструкции — в масштабах района события исторические. Помню открытие второй полосы Пролетарского проспекта, строительство первого офисного здания — Сбербанка на горе или «Глобуса» в Щёлкове. В последние годы — реконструкция площади, улицы Парковой, сквера Пушкина. Сейчас набережную строят. Такие вещи запоминаю я, запоминают жители. Думаю, к важным событиям местного значения можно отнести и инаугурации глав района. Кстати, меня недавно в соцсетях назвали «рупором всех администраций». Человек, видимо, хотел меня поддеть — потроллить, как сейчас говорят. Но не угадал! Я подумала, что это ведь на самом деле так. Да, я рупор. Рассказываю о том, что делает власть для жителей. Пришла в районные СМИ ещё при Николае Пашине, тесно работала с Леонидом Твердохлебовым, с Александром Ганяевым. А такой гиперхаризматичный глава, как Алексей Васильевич, вообще находка для журналиста! Я уважительно отношусь к власти, хотя ошибки руководителей иной раз замечаю. Но эта информация не для эфира. О том, какая власть плохая, вам расскажут на лавочке у подъезда или откомментируют в соцсетях.

— Не бывает внутренних расхождений: скажем, надо с хорошей стороны осветить то, что на самом деле плохо?

— Понимаешь ли, я не умею обманывать ни зрителя, ни себя. И рассказываю только то, во что верю. У меня, к счастью, никогда не было заданий обелить нехорошего человека или наоборот. А что касается преобразований, я смотрю не извне, как просто житель города, а немного знаю о том, как всё устроено изнутри: каких усилий иногда стоит чиновникам принять то или иное решение. Оно может быть на каком-то этапе непопулярным, но принимается не для того, чтобы кому-то сделать плохо, а чтобы потом стало хорошо. Вот за этими процессами мне очень интересно наблюдать. К слову, были периоды, когда мы программу «События года» не знали, чем наполнить. Что-то происходило, но не в таких масштабах, чтобы вписывать это в анналы истории. А сейчас мы наоборот не знаем, что выбрать, и это здорово.

Я считаю, у нас диалог с властью, может, даже слишком открытый. Лёгкость опубликования любой информации в интернете провоцирует вседозволенность. Многие люди аргументированно задают вопросы, высказывают своё мнение. А другие, прикрываясь каким-нибудь никнеймом, могут сказать чиновнику, руководителю — «ты козёл», и чувствовать себя героями. Вот с этим я не могу смириться, хотя ничего не поделать — там вопрос воспитания. Вернее, его отсутствия.

— Работая журналистом, другими глазами видишь родной город и район?

— А я уже по-другому и не могу, если принять во внимание, что это вся моя жизнь. Хожу по улицам или езжу на велосипеде — многие узнают, здороваются. Одно время внимание меня напрягало, я не очень коммуникабельный человек, как ни парадоксально. Каждый раз вздрагивала, слыша где-нибудь в магазине: «Сынок, смотри, а эту тётю мы по телевизору видели». Сейчас привыкла. Для меня место работы — весь Щёлковский район. В принципе уже не могу воспринимать окружающую действительность кроме как глазами журналиста. Даже когда еду в отпуск — например, в Ригу, и попадаю на велопробег, смотрю не как зритель: «О, какие классные велики поехали». Оцениваю, как нам привычно: сколько участников, кто во главе колонны, кто организатор? Это уже в самой сути меня. Или иду по Щёлкову, вижу что-то интересное — возвращаюсь домой, беру камеру, чтобы сразу заснять увиденное.

— Обращаются люди лично с какими-то новостями, проблемами?

— Они понимают, что мы не всесильны, и просить лично меня решить вопрос — нет смысла, а вот осветить проблему или событие на ТВ — это да. Бывает, люди звонят, рассказывают о каких-то сложностях, мы собираемся на съёмку, но предупреждаем чиновника или руководителя, ответственного за ситуацию, что мы приедем. И иногда даже приехать не успеваем, а проблема уже решена. Это приятно. Интересную просьбу озвучила недавно одна семейная пара: «Вот мы смотрим ваши новости. Почему вы не учите людей быть воспитанными — соблюдать чистоту, не бросать фантики под ноги? Мы жили в Питере, и там в новостях всегда говорили: «Люди, вот вам сделали хорошо, благоустроили двор — а вы берегите. Не ломайте». Я задумалась — действительно. Мы, может, делаем это иногда, но как-то неосознанно. Телевидение должно воспитывать. Это касается и знания русского языка — мы к таким вещам очень трепетно относимся. Например, внедряем: название улицы не ТалсИнская, а ТАлсинская, Щёлково — склоняется.

— Я думаю, здесь дистанция меньше между зрителем и журналистом. Взять жителей Москвы как зрителей Первого канала — между ними и журналистами огромная пропасть...

— Да, дистанции нет вообще (смеётся. — Прим. автора). Мы же сами здесь живём, значит, всё, о чём рассказываем, касается нас лично, как и наших зрителей. Это одна из причин, почему я не ушла на «большие» телеканалы, хотя могла. Там коллеги половину информации додумывают, приукрашивают факты, чтобы удержать зрителя на канале. А мы ничего не придумываем. Мы иногда скучные, зато честные. Можем чего-то не досказать, но то, что говорим, должно быть максимально объективно. Конечно, всем мил не будешь. Приятно слышать, когда моя работа людям нравится, но в то же время понимаю, что кто-то наверняка посмеивается надо мной, кого-то раздражаю. Негативные отзывы всегда стараюсь трезво оценить, понять, на чём они основаны. Надеюсь, что у меня нет «короны» — всегда старалась этого избегать. И вообще мы на телевидении привыкли общаться по-простому, «на ты», без отчества. Я и по работе всегда представляюсь — либо «Ира», либо «Ирина». Мне так нравится. Наверно, не хочу взрослеть…

Самое сложное в работе — выходные

— С какого момента журналист становится профессионалом?

— Не знаю, правда. В 2003 году мне вручили первую грамоту в рамочке. Вешая её на стену, я что-то не подумала о профессионализме, только о возрасте — старею… Хотя, на самом деле, приятно такие награды получать. Сейчас у меня уже много грамот и благодарностей, даже губернаторская грамота есть. А больше всего мне дорога награда от районной администрации — знак «С благодарностью» — красивый, я его орденом называю и «выгуливаю» раз в год на День района. Не уверена, что всевозможные поощрения являются критерием профессионализма. Для меня куда большим событием стало 20-летие работы на Щёлковском. Хотя есть люди, которые у нас и дольше трудятся, в основном «бойцы невидимого фронта». А есть Серёжка Василевский. Мы с ним оба — «мамонты» или «динозавры», только он с камерой, а я с микрофоном!

— Наша профессия — очень динамичная. Что может 25 лет удерживать журналиста на одном месте?

— А я — не как все. По мне нельзя судить о профессии в целом. Причина в том, что я — безбашенный патриот своего любимого города и района. Я — коренной житель Щёлкова в пятом поколении, и в этот город, видимо, вросла. В другом месте работать по профессии было бы неинтересно — хочу наблюдать за тем, что происходит здесь, как развивается малая родина, делиться этим с другими. Ведь город и район — живой организм, который меняется каждый день, каждый час, а где-то и каждую минуту. Для меня самое сложное в работе — выходные, само их наличие. Боюсь что-нибудь интересное пропустить. Оказывается, очень прикольно выходить снимать репортаж утром 1 января. У меня уже три года так начинаются! Раз глава района работает, мы тоже. Это, кстати, здорово дисциплинирует (если вы поняли, о чём я). Хотя, помнится, что и 25 лет назад я, уходя в отпуск, на следующий же день являлась в редакцию. Выгоняли принудительно… А на данном этапе мне даже отпуск не нужен. В этом году я его и не брала. Коллеги, конечно, не такие альтруисты, но могу сказать, что лет 15—20 назад было сложнее найти желающих поработать в субботу-воскресенье-праздники. Сейчас вопросов не возникает, это стало в порядке вещей. Как бы пафосно ни звучало — мы пишем летопись Щёлковского района.

Беседовала Дарья Пиотровская

Источники[править]

 Эта статья содержит материалы из статьи «Ирина Мекедо: «Журналист – это профессия и образ жизни»», опубликованной на интернет-портале In-schelkovo.ru газеты «Время» и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (CC BY 4.0) — при использовании необходимо указать автора, оригинальный источник со ссылкой и лицензию.
Creative Commons
Creative Commons
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии[править]

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.



Источник — https://ru.wikinews.org/w/index.php?title=Ирина_Мекедо:_«Журналист_–_это_профессия_и_образ_жизни»&oldid=15819077