Оригинальность — новая традиция поэзии

Материал из Викиновостей, свободного источника новостей

4 мая 2019 года

Американских поэтов второй половины ХХ века, наследников Томаса Элиота и Уолта Уитмена, сложно классифицировать и привести к одному знаменателю. Во многом потому, что они — современники быстро развивающегося мира — творили на фоне «пестрых» и «красочных» событий, требующих и от искусства яркого разнообразия. В искусстве в это время царит авангард и зарождается и укрепляет свои позиции постмодерн.

У литературных критиков есть мнение, что вторая половина ХХ века —хороший пример горизонтальной модели культуры, при которой развитие устремляется не вверх, а вширь. Опираясь на уже существующие каноны и традиции в литературе, поэты и прозаики экспериментируют, соединяя, на первый взгляд, несоединимое; принимают новаторские решения, создавая новые воплощения привычных приёмов.

Тем не менее, несмотря на различия между стилями и даже убеждениями (а исторический контекст второй половины века заставлял обзавестись убеждениями: здесь и пацифистское движение после Второй Мировой, и протесты 68-го года), американских поэтов всё-таки можно объединить в несколько групп.

На одном полюсе находились традиционалисты. Это поэты, сильнее остальных приверженные заданным предшественниками поэтическим нормам. В их творчестве царят точность описаний, реалистичность и архаические риторические высказывания. Но эти традиционные приёмы искусно приправлялись новаторскими элементами: например, в поэзии Джеймса Тейта отсутствовала строфа.

Джеймс Тейт.

Если говорить о закатах,

вчерашний был ужасен.

Закаты ведь не должны устрашать, не так ли?

Но этот был грозен.

Бесспорно, он был прекрасен, но слишком прекрасен.

Он был неестественен.

За одной вспышкой следовала другая, и еще, и еще,

пока не подгибались колени

и ты начинал задыхаться.

Цвета были явно не от мира сего:

персики источали опиум,

ад мандаринов,

чистилище ирисов,

инфернальные изумруды, —

все вертелось в пенном водовороте, кружилось вихрем,

как будто играя с нами,

точно мы были ничто,

словно вся наша жизнь была подготовкой к тому,

к чему ничто нас не могло подготовить,

и менее готовыми к этому мы быть не могли бы.

(Джеймс Тейт, «Не станем прежними», из избранных стихотворений, 1991 г.)

А иногда он, используя приём анжамбмана, разбивал строфу на части, будто играя с ней, «перебрасывая» строчки на разные уровни, обрывая предложения. Этим Тейт в итоге добивался очень интересного (совсем не в духе классицизма) ритма и прозаизированной интонации. Российскому читателю такой стиль знаком по стихотворениям И. Бродского.

Вчера было тепло. Сегодня бабочка замерзла

в воздухе и была сорвана, как гроздь винограда,

ребенком, клявшимся, что о ней

позаботится. О самоуверенный город, в котором

зерна мака могут сойти за оплату такси,

где заурядные осы в человеческом сердце

могут спать и храпеть, где бифокальные очки

пучатся в оранжевом гараже мечтаний,

мы ждем на наших пустых чердаках новой поры года,

словно машину с мороженым. /…/

(Джеймс Тейт, «Бабочка в кресле-каталке», из избранных стихотворений, 1991 г.)

Наверное, самым, значимым поэтом второй половины века в Америке стал Роберт Лоуэлл. Дважды обладатель Пулитцеровской премии, он тонко сочетал в своей поэзии элементы барокко и модерна, подражая то Гомеру, то Пастернаку. В его стихах бросается в глаза сочетание «торжественной» лексики и новаторского ритма.

Домой — в потаённую норку,

Где мои облысевшие приятели

При деле,

Где собаки ещё помнят мой запах.

По воде

Против течения,

Ногами по дну…

А в глазах — зелень воды.

Тонешь и понимаешь:

Вот он, свет.

Нет ничего мертвее,

Чем главная улица

Этого городка,

Где почтенный вяз вязнет

И чахнет,

Облепленный смолой,

И листья на нём не родятся,

А значит, и не опадут,

И как ему бороться с зимой?

Но я помню его распустившуюся роскошь.

Как же было светло

В доверчивые минуты ночи

Юного лета,

Когда эта улица

Всё же была затенённой,

Когда эта улица

Была алтарём,

На котором мы с тобой

В жертву принесли

Жажду нашей плоти.

(Роберт Лоуэлл, «Возвращение домой», из сборника «Умершим за Союз»)

Посередине, меж двух полюсов, разместились поэты-одиночки. Идущие по проторенным традицией дорогам, они не боялись экспериментировать. Но развивались они очень обособленно, каждый в своём ключе. Единственное, что их объединяло, был сильный эмоциональный надрыв. Именно благодаря американским «одиночкам» появилось такое явление, как исповедальная поэзия. Авторов связывал душевный надлом, трагическое одиночество в толпе, неспособность найти себя в мире, затяжные депрессии. Самыми известными поэтессами этой группы стали Сильвия Плат и Энн Секстон (обе покончили жизнь самоубийством).

В творчестве Плат виртуозно соединялась ирония, лирические мотивы, феминистские идеи и переживания. Её поэзия очень напоминает дневник; но писала она его только тогда, когда переживала сильное одиночество, отчаяние и депрессивные эпизоды.

Глаза закрою - сгинет белый свет,

Глаза открою - все родится вновь.

(Тебя на свете не было и нет.)

От звезд остался красно-синий след,

И небо наполняет чернота:

Глаза закрою - сгинет белый свет.

Я вспоминаю свой давнишний бред -

Как ты пришел, меня заколдовал,

Безумно пел, безумно целовал.

(Тебя на свете не было и нет.)

Бог рухнет с неба, ад сойдет на нет;

Ни ангелов, ни демонов:

Лишь я

Глаза закрою - сгинет белый свет.

Вернешься ты, а я, прождав сто лет,

Забуду имя, глаз забуду цвет.

(Тебя на свете не было и нет.)

Мне б журавлям отдать свою любовь, -

Ведь по весне они курлычут вновь.

Глаза закрою - сгинет белый свет.

(Тебя на свете не было и нет.)

(Сильвия Плат, «Песня безумной девочки», перевод Сергея Аркавина)

А вот — мифическое и даже страшное «Вяз»:

/…/ Во мне поселился плач.

По ночам он вырывается на волю,

И крючки его ищут что-нибудь, дабы полюбить.

Меня ужасает это темное нечто,

Что дремлет во мне;

И весь день я чувствую его мягкие, волнистые излучины, его пагубность. /…/

(перевод Дэмиэна Винса)

Порой поэзия Плат интересно перекликается с Уолтом Уитменом, и это позволяет ещё лучше понять её настроение: драматичное, безвыходное.

Я — это я. Но я такой, как есть,

И этого мало. и этого достаточно.

(Сильвия Плат) (Уолт Уитмен)

На другом полюсе обосновались ярые новаторы и экспериментаторы. Вдохновлённые джазом и живописью абстрактного экспрессионизма, они прочно придерживались антибуржуазных взглядов. В их поэзии царила свободная форма и одно правило: никаких правил!

Условно экспериментаторов можно разделить на три основных движения: выходцы из Сан-Франциско, хорошо знакомые российскому читателю битники и, наконец, ньюйоркцы.

Поэты Нью-Йорка и Сан-Франциско творили вне политики. «Битники» черпали вдохновение из окружающей природы и культуры Востока, который располагался совсем близко. А первые — безупречно образованные, варящиеся в самой гуще событий искусства, часто работавшие смотрителями в музеях, они вдохновлялись мегаполисом, в котором жили (отсюда к ним пришло прозвище «урбанисты»). Самые яркие из них — Фрэнк О’Хара и Джон Эшбери.

я смотрю

на тебя, и я лучше буду смотреть на тебя, чем на все портреты мира

пожалуй, разве что иногда буду поглядывать на «Польского Всадника», да и вообще, он же из коллекции Фрика

где, к счастью, ты еще не был, так что мы пойдем туда вместе впервые

и в красоте твоих движений сквозит некий футуризм

это в точности так же, как дома я никогда не вспоминаю об «Обнаженной, спускающейся по лестнице», или

на репетиции — о каком-то рисунке Леонардо или Микеланджело, от которых я всегда тащусь

и к чему все эти потуги импрессионистов

когда некому стоять рядом с ними у дерева и наблюдать за тем, как садится солнце

к чему это, если Марино Марини не смог высечь всадника из камня так же старательно

как и его коня

мне кажется, что всех их одурачили, отобрав некий восхитительный опыт

который я никогда не упущу, и вот почему я рассказываю тебе об этом

(Фрэнк О’Хара, «Пить с тобой Коку», перевод Дэмиэна Винса)

Здесь свободная строфа, но при этом сохраняется чёткий ритм. А как внезапно возникают в стихотворении те или иные картины или живописцы: здесь и Леонардо, и «Польский всадник» — так сказывается работа в музее, где поэт буквально пропитывался искусством.

Знаменитое поколение битников в мировой поэзии стали самыми громкими и «злободневными». Поэзия битников была ориентирована на декламацию (поэтому в ней есть паузы, которые свойственны разговору) и сильно воздействовала на слух. У Аллена Гинсберга и Джека Керуака постоянно слышен крик боли и ярости, в которую приводят авторов ценности современной Америки.

Я видел лучшие умы своего поколения, разрушенные безумием, оголившимися в припадочном голоде,

бредущими сквозь негритянские улицы на рассвете в поисках крепкого ширева,

ангелоголовые хипстеры, сжигающие себя ради райского соединения со звездным динамо в механизмах ночи,

которые, в лишениях и лохмотьях, пустоглазы и возвышенны, сидя, курили в надприродной темноте холодноводных квартир, плывущих над вершинами городов в созерцании джаза,

которые обнажили свой мозг Небесам под Эль и видели ангелов Мухаммеда выстроившимися на освещенных крышах многоэтажек,

которые проходили университеты с расширенными и холодными глазами в галлюцинациях о трагедии Арканзаса и сиянии Блейка среди разработчиков оружия,

которых исключили из академий за сход с ума и роспись окон черепа

неприличными одами,

которые сжались в комок в ощетинившихся комнатах в нижнем белье,

сжигая деньги в мусорных баках и слыша Страх за стеной.

(Аллен Гинсберг, отрывок из поэмы «Вопль»)

Вторая половина ХХ века в США подарила нам ярких поэтов, непохожих друг на друга. Они продолжают быть актуальными и сегодня. Во-первых, качественная поэзия — явление непреходящее с течением времени. А во-вторых, обратите внимание, как современная российская поэзия похожа на процитированные мною стихи американцев! Но это уже совсем другая история…

Источники[править]

Creative Commons
Creative Commons
Эта статья содержит материалы из статьи «Оригинальность — новая традиция поэзии», автор: Вероника Бондарева, опубликованной Ревизор.ру и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) — указание автора, оригинальный источник и лицензию.
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии[править]

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.