Стереть, чтобы сохранить
15 июля 2021 года
Происходящее в Беларуси сложно назвать чем-либо еще, кроме как зачисткой информационного поля. Власть стремится к «стиранию» медиапространства на всех уровнях – перекрыв возможность не только фиксировать настоящее, но и обращаться к прошлому, как к архиву.
Масштабная акция по уничтожению независимых СМИ накатила молниеносно, как лавина: все началось в мае с разгрома редакции TUT.BY, главного независимого медиа страны. Это было как распахнуть ворота в ад: если уж TUT.BY не устоял, то когда придут за остальными – вопрос времени.
Эта лавина сходит накрывающими друг друга слоями – не успевают белорусы осмыслить прошлый (15 сотрудников TUT.BY до сих пор лишены свободы), как поверх обрушивается следующий: захват самолета и арест Романа Протасевича. Не успели отрефлексировать одно – приходит другое. На то, чтобы ужаснуться, дается ограниченное время – до появления следующей новости.
Самое страшное в истории с TUT.BY – не только аресты и обвинения в экстремизме. Это еще и захват серверов редакции, на которых хранилась летопись двадцати с лишним лет жизни независимой Беларуси. Неуничтожимый на первый взгляд массив истории оказался хрупким, как елочная игрушка – архив могут объявить коллекцией экстремистских материалов. Мета-текст, коллективно написанный поколениями белорусских журналистов, может стать запрещенной информацией – два десятилетия можно просто отменить.
Во времена террора «красных кхмеров» в Кампучии (Камбодже) была такая точка отсчета – «год номер ноль». Год, в который «красные кхмеры» пришли к власти, объявили «годом номер ноль», а всю культуру и традиции, существовавшие ранее, буквально стерли и уничтожили. Неприятная аналогия, но все исторические параллели, в рамках которого можно осмыслять происходящее в Беларуси – неприятные.
Потом репрессии перекинулись на остальные независимые СМИ: руководство старейшей белорусской независимой газеты «Наша Нива» до сих пор под арестом. Потом пришли к региональным изданиям: Брест, Бобруйск, Барановичи, Орша, Витебск, Гомель, Глубокое… Еще не дочитав список городов до середины, белорус испытывает странную гордость: сколько же в стране было независимых региональных медиа!
Уничтожение СМИ как способ избавиться от свидетелей, фиксирующих происходящее – стратегия интуитивная (скорей всего, белорусские власти просто хотят избавиться от всех неугодных), но выглядящая зловеще-спланированной на метафизическом уровне.
Скажем, газета «Наша Нива» – в каком-то смысле архив себя самой. В 1906 это была «первая белорусская газета с рисунками»; переоткрывшись в 1991, она стала ровесницей страны. В новом времени она стала первым белорусским таблоидом, на который немного «ворчали» коллеги из аналитических изданий – но так или иначе, представить без «Нивы» белорусский культурный ландшафт невозможно, как без легенд о партизанах или песни про Беловежскую пущу.
Деление белорусских СМИ на условно городские, молодежные или информационные в 2020 стало условным: почти все медиа стали летописцами происходящего. Даже «хипстерские» издания, писавшие про уличную моду, фестивали стрит-фуда и вьетнамские забегаловки на культовом Комаровском рынке, стали фиксировать действия режима, превратившись во врагов и диссидентов.
Арестовывают не только журналистов, но и компьютеры и жесткие диски, в том числе личные, с архивами (их практически никогда не возвращают), а простым читателям «закрывают» доступ к медиа. Это как взрывать библиотеки: происходит подрыв памяти, уничтожение свидетелей и свидетельств.
В Беларуси начинают исчезать те, кто может написать об исчезнувших. Обычно про обыски в очередной редакции общественность читала на сайте Белорусской Ассоциации Журналистов – 14 июля силовики пришли и туда. А еще к НГО и правозащитникам – тем, кто вел точную хронику репрессий и фиксировал правонарушения режима.
Список организаций, движений и партий, а также отдельных экономистов, журналистов и активистов, к которым 14 июля вломились с обысками, рос и распухал, как перебродившее тесто. В соцсетях появились шутки: «Силовики приходят к кому-нибудь с обыском, а там уже обыск», «Придут ко всем, у кого есть двери».
После этого от СИЗО на улице Окрестина сами ушли волонтеры, справедливо рассудив, что теперь это небезопасно. И вдруг как-то особенно отчетливо стало ясно: почти год у ворот самого страшного места в Минске, ставшего именем нарицательным, все время дежурили люди, помогающие родным политзаключенных!
Журналистика Беларуси «уходит» в «Телеграм», где вещают успевшие выбраться за границу редакции.
Даже письма заключенным – а это огромный массив текстов, тоже складывающийся в душераздирающую главу новейшего архива Беларуси – это явление-айсберг: на поверхности ничтожный процент того, что пропускает цензура. Остальные письма – а их тысячи – исчезнувший или уничтоженный текст.
О действиях сталинского режима можно было что-то узнать, когда открылись архивы. Письма белорусским политзаключенным вряд ли обнаружатся в архивах – скорее всего, их уничтожают. Эти письма – текст, существующий только для тех, кто их пишет, и для тех, кто их уничтожает. Адресат текста подменяется палачом текста.
Вместе с письмами исчезают и дневники – а что может быть важнее дневников в условиях продолжающейся катастрофы? Дневник умершего в колонии политзаключенного Витольда Ашурка так и не отдали его родным. Уничтожен ли он навсегда, или потом можно будет открыть архивы и прочитать правду?
Происходящее странно рифмуется с еще одной новой практикой граждан Беларуси - стиранием переписок, архивов, фотографий... Теперь это обычная процедура: если арестовывают вашего друга, вы стираете все ваши переписки в Facebook. Невозможно представить, насколько это болезненно – мало того, что близкий человек исчезает на неопределенное время, еще и исчезают свидетельства вашей коммуникации. Это напоминает вырезанные лица в фотоальбомах 1930-х. Только это не самоцензура, а способ поберечь и себя, и близкого человека: у арестованных отнимают телефоны и заставляют их разблокировать (о том, что делают с теми, кто отказывается разблокировать, можно было прочитать в разгромленных СМИ).
Под замком в соцсетях – душераздирающие сообщения о том, как приходится «чистить» телефоны при попытках вырваться за пределы страны. Удалили Viber – поставили заново, а там ничего нет, пустота. Удалила переписку – ничего не осталось. Хранили письма заключенных – пришлось выбросить.
Чтобы сохранить, нужно стереть. Чтобы спасти себя или близкого, надо уничтожить свидетельство: переписку, речь, память… Это не немота, а вынужденное прекращение работы архивирования. Но работа памяти от этого не прекращается, и осмыслять происходящее придется еще годами.
И пусть практика молчаливого стирания переписок пересекается с насильственным приглушением голосов независимых СМИ – это разные процессы. В одном случае свидетелю закрывают рот. В другом – свидетель остается, но должен полагаться только на собственную память.
В новейшей Беларуси свидетельство – это уже не СМИ. Это, например, письмо заключенной под домашний арест Юлии Чернявской, переданное через адвоката, где она пишет о том, как отмеряет шаги по квартире и вспоминает, как ее дочка в детстве грызла морковку в Паланге. Свидетельство – это новенький Twitter Романа Протасевича (да, его автор – ненадежный рассказчик, но этот материал является важнейшим документом, который потом тоже будет подшит к архиву).
Даже когда нет ни фотографий, ни текста, и даже когда свидетели молчат или не могут говорить – человеческая память остается. Всегда есть способ рассказать о происходящем. Живущий во Франции камбоджийский режиссер Ритхи Пань столкнулся с невозможностью рассказать не только о смерти всех своих близких от рук «красных кмеров», но и об их мирной жизни до эпохи террора. Не осталось свидетельств: ни фото, ни видео, ни дневников. И тогда режиссер сделал глиняные фигурки членов своей семьи, друзей, всех жителей своей уничтоженной деревни, и сделал фильм. Его зритель лишен тяжелого опыта «подглядывания» за катастрофой, часто идущего в нагрузку к кинодокументалистике, а становится свидетелем того, как работает память там, где кроме памяти, ничего не осталось.
Белорусы тоже найдут самый точный способ рассказать о том, что происходило и происходит. Даже там, где текст уже невозможен.
Источники[править]
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии[править]
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.