Опера «Пиковая дама» — долгожданная премьера в музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко
7 ноября 2016 года
Памятуя о волне высказываний в последнее время по поводу искусства со стороны лиц с непрофильным образованием, вовсе без образования, а также лиц, которым образование не помогло, я буду крайне осторожен в выражении своих мыслей по поводу премьеры оперы Петра Ильича Чайковского “Пиковая дама” в Московском академическом музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Более того, я прошу считать их исключительно моим субъективным мнением.
“…если вдуматься, то и по духу своему, и по эмоциональности высказывания эта опера ближе к декадансу, Серебряному веку, чем ко временам Пушкина. По стилистике, по тревоге, разлитой в музыке, по мистическому мироощущению”.
Александр Титель, режиссер-постановщик «Пиковой дамы"
Начало спектакля — самое первое впечатление, как правило, оно задаёт тон дальнейшему развитию и, чаще всего, довольно точно отображает общий язык и стиль постановки.
Экспозиция спектакля сразу же обрисовала основные особенности этой постановки (режиссёр-постановщик Александр Титель) — эпоха, судя по костюмному ряду, — начало XX века (художник по костюмам Мария Данилова). Строгая и при этом изысканная “антично-петербургская” геометрия и ритмика колонн и портиков, динамически меняющих сценическое пространство и три доминирующих цвета — белый, синий и чёрный, которые на протяжении всего спектакля будут представлять собой разные смыслы, акценты и символы (художник-постановщик Сергей Бархин, художник по свету Дамир Исмагилов).
Интродукция была исполнена настолько мощно, интенсивно, динамично и концентрированно по характеру (музыкальный руководитель постановки и дирижёр Александр Лазарев), что в ней уместилась вся драма — и сумасшедший импульсивный Герман, и любовь Лизы, и инфернальная сторона сюжета: Графиня, карты, Сен-Жермен. Как, собственно, и должно быть в увертюре оперы.
Смею предположить, что сюжет пересказывать не имеет смысла. Конечно, появление сестёр милосердия сильно озадачивает, но практически вслед за этим выбегают дети и поют “Гори, гори ясно, чтобы не погасло” и внимание тут же отвлекается на то, что они совершенно натуральным образом поджигают какую-то картонную игрушку (я не разглядел). Зная трепетное отношение пожарных служб ко всяческому огню на сцене, я совсем забыл про хор нянюшек и в изумлении уставился на детей. Допев следующую строчку “Раз, два, три!”, они загасили огонь в плоской мисочке с водой, которая стояла тут же, на полу сцены. Плошка с водой как образ пройдёт через весь спектакль: Герман зачерпнёт рукой воду, и она будет утекать у него сквозь пальцы, Томский небрежно помоет ею сапоги, позже она послужит зеркалом, в котором Герман увидит Графиню…
“Входят мальчики в игрушечном вооружении, изображающие солдат”, — ремарка автора либретто Модеста Ильича Чайковского. Замечательно исполненный хор мальчиков. Гляжу я на этих детей в шинелях и с ружьями в историко-сценическом контексте начала века, и вместо задуманного либреттистом умиления у меня появляется тяжёлый вздох: нелёгкая у них будет судьба…
Конечно же, в спектакле нет жёсткой исторической привязки, более того, герои и ведут себя по-разному: основная, бóльшая часть персонажей и миманса относится именно к эпохе начала XX века, и в этом смысле ощущается общая социокультурная деградация общества в сравнении с оригиналом — они там все курят, как революционные матросы. Лиза и Полина — вне времени. Это читается и в специфике, точнее, почти в отсутствии грима, и в движениях (режиссёр по пластике Игорь Ясулович), и в реакциях — реплика Полины в адрес Лизы: “Лиза, что ты скучная такая?” — после плясок с подругами совершенно драматургически оправдана, поскольку Полина только что изрядно накатила и даже успела подлить гувернантке, которая пришла со своими нравоучениями.
Вообще говоря, перенос оперного сюжета в иную эпоху или среду — это достаточно серьёзная современная проблема. Не то чтобы это было невозможно, нет, но такой ход влечёт за собой целый ряд проблем и вопросов. Начиная с того, что текст входит в прямое противоречие с происходящим на сцене. Хотя уже с самого начала мне было любопытно, как постановщики будут разруливать проблемы, связанные с “восьмидесятилетней каргой”. Учитывая упоминаемый Графиней факт того, что она “певала” с самой маркизой Помпадур, которая скончалась в 1764 году и вспоминает оперную премьеру Андре Гретри времён своей первой молодости, старушка неплохо сохранилась для своих ста пятидесяти лет. Эту её моложавость замечательно подчёркивают довольно резвые темпы, взятые А. Лазаревым в сцене в спальне Графини. Я пишу без иронии — это действительно было очень органично в этом контексте, поскольку Графиня здесь не разваливающаяся старуха, а инфернально кокетливая “бессмертная” дама, существующая на границе реальностей.
Завершая тему “постановок с особенностями”, хочу сослаться на мысль одной знакомой, встреченной во время просмотра. Она сказала, что такого рода спектакли — это как фильмы в переводе Гоблина: оно, может быть, и хорошо, но для того, чтобы было понятно, о чём речь, надо знать оригинал. А этого в наши дни почти нет. Что ж, подождём, когда маятник постановочного модернизма вернётся в прежнее консервативное положение. Для меня, исходное.
Всё, что я здесь изложил, не имеет оценочного дискурса — это всего лишь наблюдение, констатация некоторого объективно существующего явления.
Если же говорить о непосредственной реализации музыкально-визуального комплекса под названием “Пиковая дама” Чайковского, то здесь будет очень много интересного. Начиная с того, что заложено в музыке и блистательно высвечено Александром Лазаревым.
Особенность музыки этой оперы — специфическая для неё “инфернальная психоделика”. Элементы этого есть и в Шестой симфонии, но здесь этот “потусторонний” музыкальный язык выражен в максимально концентрированном виде — это дуэт Германа и Елецкого, финал первой картины, сцена в спальне Графини.
Все эти мгновенные переходы от мистики к реальности, от триллера к жанровым эпизодам, от сумасшествия к ремиссии у Германа, столь ярко прописанные в либретто и музыке, филигранно исполнены оркестром. Иной раз просто наслаждением было видеть технологически-рациональные решения маэстро, приводящие к таким результатам. Что, естественно, никоим образом не отрицает вдохновения.
“Пиковая дама” при всех своих внушительных размерах — композиционно удивительно компактное произведение. Притом что помимо основной стремительной сюжетной линии, в ней значительное место занимает хореографическая составляющая (хореограф Индра Рейнхолде). В этой постановке, помимо сцены бала и дивертисментов поставлена фактически отдельным хореографическим номером сцена в игорном доме.
В “Пиковой даме” большое количество массовых сцен, и роль хора в этой опере очень важна. Традиционно сильный хор театра с ней блистательно справился и вокально, и сценически (главный хормейстер Станислав Лыков), но свой настоящий уровень хор показал в самом конце оперы, в финальной молитве.
Я слушал спектакль на предпремьерном показе, поэтому состав исполнителей может отличаться от того, который увидели и услышали меломаны на первых спектаклях “Пиковой дамы”.
Удивительно ярко была исполнена эпизодическая и обычно незаметная роль Распорядителя бала Кириллом Золочевским. Хотелось бы сказать самые лучшие слова обо всех исполнителях в этом спектакле: удивительно артистичной, обладающей мягким голосом Натальи Зиминой (Полина), благородном, находящемся всё время как бы в тени происходящего Князе Елецком Станислава Ли, Натальи Владимирской в роли Графини, сценическая составляющая которой, к сожалению, перекрыла её безусловные вокальные достоинства.
О главных героях оперы — Лизе и Германе, невозможно говорить вне постановочного контекста.
Лиза в своём долгополом пальто и с современной причёской была как бы вне времени, и в этом смысле её роль была более символом женской любви, чем реальной трагической судьбой, как это задумано Чайковским, но Елена Гусева вложила в эту вокально и драматургически сложную роль всю страсть, и не её вина, что место Лизы в опере выглядит вторичным (в сущности, так и есть, но обычно это не настолько заметно).
“Пиковая дама” — по сути своей, моно-опера для драматического тенора. Все остальные персонажи — функционально-вспомогательные. Это опера о Германе, который вламывается в жизнь многих людей и проходит, корёжа всё на своём пути. Вокальная, эмоциональная, драматургическая нагрузка на исполнителя этой роли огромна. Германа пел Нажмиддин Мавлянов. Все многочисленные изменения характера и состояния своего героя выражались голосом, с его огромным динамическим диапазоном, шикарным свободным верхним регистром, его артистической интонацией.
Изменения сознания он показывал заложенными в голосе нюансами темперамента. В арии “Я имени её не знаю” он фактически истерично орёт на Томского, получив от Графини три карты, удовлетворённо повторяет “тройка… семёрка… туз…”, затихая и постепенно переходя на речитацию. Арию “Прости небесное созданье” начинает почти шёпотом после темпераментного начала сцены, “Что наша жизнь…” — обращает непосредственно к залу, проникновенно обращаясь к каждому зрителю лично, при наполовину включённом свете в зале. И это метание сознания в сценах с Графиней (а она ведь появляется несколько раз). Мавлянов провёл весь спектакль от начала до конца на одном нерве, на одной линии.
Самое сложное в любом спектакле — это финал. Вот финала-то не получилось. По крайней мере, в сравнении со спектаклем Льва Михайлова в том же театре, поставленном в декабре 1976 года. Там спектакль завершался символическим обобщением — Град Петров спокойно и равнодушно переварил очередную трагедию. Здесь же масштаб финала не дотянул до уровня самого спектакля.
Источники[править]
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии[править]
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
