Владимир Муравьёв: От постового милиционера до полковника

Добавить ссылки
Материал из Викиновостей, свободного источника новостей

25 сентября 2018 года

В преддверии юбилея службы уголовного розыска о своей работе рассказал полковник милиции Владимир Муравьёв. Щёлковский район, Байконур, Чечня, командировки по всей территории Советского Союза – где только не довелось побывать моему собеседнику за время службы. Владимир Иванович награждён многими наградами, в том числе правительственными, министерскими. Однако больше всего он ценит право ношения наградного оружия, полученного за раскрытие особо тяжких преступлений, – его редко вручали простым операм. Пистолет Макарова, украшенный гравировкой, тяжёл и холоден. И от событий, описанных полковником, иногда тоже веет холодом, хотя многие из историй могли бы лечь в основу сатирического романа. «Я всегда пытался всё в юмор перевести, –  говорит Владимир Муравьёв. – Ко мне же не входили с цветами – только с горем. Морги, трупы, изнасилования, беседы с преступниками – всё это мрачно, поэтому надо разряжаться, шутить». Рассказ Владимира Ивановича об отношении к профессии впечатляет,  в этом читатель может убедиться сам.

«Родился я 24 июня 1953 года в деревне Никифорово. В милицию впервые попал за хулиганство, а точнее, за то, что драку разнимал — все разбежались, а я остался. За несколько дней в камере быстро научился жаргону и всему, чему не надо. Экзамены в школе сдавал уже отдельно от всех, стриженный наголо как бандит. Окончив десятилетку, попал в геологическую экспедицию, копал шурфы в Белоруссии. А когда вернулся, мне повестка пришла. С 1971 по 1973 год служил на Сахалине — в военной части, занимавшейся разведкой. Демобилизовавшись, устроился на ЦНИИМАШ в Королёве (тогда — Калининград. — Прим. автора). В отделе нас было двое подсобных рабочих и семь молодых девчонок-инженеров. Меня в то же время позвали в народную дружину. Получив первую зарплату, я пригласил коллег в кафе. Отдохнули, вышли на улицу, а там компания: «Дай закурить». Очнулся в больнице. Пришёл меня допрашивать оперативник из местного ОВД. Сказал: «Ты молодец — двое в соседней палате лежат». Бился я до последнего, причинил им больший урон, чем они мне. Но появилась такая злость… Говорю оперу: «Мне бы сейчас в милицию — я бы их там… За что? Ходил культурно, никого не задевал». Он сказал: «Приходи. Нам такие нужны». Через неделю я написал рапорт, каким-то путём он попал в Щёлковский ОВД. Так, в 1974-м начал службу постовым милиционером. Сначала стеснялся формы — даже закапывал её после работы у станции Циолковская, от которой ездил. Понимаете, нас было в деревне семь пацанов-друзей, почти все росли без отца. У меня был отчим, но больше общался с дедушкой-фронтовиком и бабушкой — если бы не она, я бы плохо, наверное, кончил в этой жизни. И с друзьями мы презирали ментов — такая вот «распальцовка» была. Когда первый раз к ним приехал в форме на мотоцикле у всех глаза вылезли на лоб. Никто не верил, что я на это пошёл. Потом уже они меня признали. А первый пост мой был на площади, где памятник Ленину и кинотеатр «Аврора» (сейчас — «Пять звёзд». — Прим. автора).

Через два месяца после начала службы я задержал пьяного хулигана, который приставал к женщинам, шедшим с ткацкой фабрики. Помню, он гонялся за мной с вертелом каким-то, прутом железным — по пояс голый, в наколках. С помощью граждан я его скрутил. Начальство оценило, и назначили меня мотопатрульным милиционером. Это был по тем временам успех, обычно через год доверяли. И тут у меня карьера пошла под ноль. Я же был честный комсомолец. Сначала я поймал космонавта пьяного — откуда я знал, что он космонавт. Отвез его улицу Раппопорта, где сейчас Центральная больница — для подтверждения факта опьянения. Утром меня вызвали «на ковёр»: «Пиши рапорт, что он просто стоял возле машины». Чтобы права ему вернуть. Я отказался, и меня отправили охранять ИВС (изолятор временного содержания. — Прим. автора) — как бы в наказание. Условия там были тяжёлые — духота, жара. Месяц отстоял, инцидент забылся. И тут опять. Поймал пьяного, а это оказался известный в районе охотовед. А тогда многие из начальства были охотниками, и все — его друзья. Он мне: «Ты что? Я тебя!» Сопротивлялся. Ну, я как-то неловко его головой засунул в коляску. Утром меня опять вызвали — и в ИВС. Отстоял ещё месяц и написал рапорт, чтобы учиться направили. Но мне отказали с таким посылом: «У тебя много судимых в семье. Отслужи свои три года — извини, ты нам такой не нужен».

После одного случая начальник ГАИ 4-й роты Романенко предлагает к нему перейти на работу. Я ради хохмы пишу: «Прошу перевести меня в ГАИ в связи с тяжёлым материальным положением». Он даже внимания не обратил, берёт мою бумажку и идёт к начальнику ОВД. Шум, гам, тарарам! Смотрю, бежит начальник кадров, за ним заместитель начальника милиции, потом появляется начальник розыска, самый уважаемый мной человек в Щёлковском районе за всю мою службу — Виталий Павлович Герасимов. Он подходит и говорит: «Слушай, это ты раскрыл разбой в микрорайоне, нападение на врача? Пойдёшь учиться». Сходил он к начальнику ОВД, опять шум, гам, тарарам — выходит и объявляет: «Пиши рапорт в школу милиции». И полетел я в литовский город Каунас — в Специальную среднюю школу милиции МВД СССР.

Сначала не горел желанием учиться: ещё в армии надоело слышать «равняйсь, смирно». Всё старался то на картошку поехать, то в дежурство по кухне встать — забастовал. Помню речь начальника школы, обращённую к ученикам: «Умные сами отсюда уйдут. Дураков мы отчислим. Останутся одни проходимцы. Проходимцы, шаг вперёд!» А я что-то задремал и вышел из строя. Двести человек смеялись в голос. Внимание директора я привлёк, и решил он мои знания проверить. Пошли к турнику — заставил меня подтягиваться, сам в возрасте, а мне до него далеко было. Стыдно стало за прогулы. А потом началось определение: кого в участковые, кого во взвод оперов, ГАИ, ОБХСС... В то время было модно рваться в розыск — романтика, почёт. Я, конечно, тоже рвался. Как узнал, куда определили, сразу кинулся в учёбу — я же сыщиком буду! Очень благодарен преподавателю по оперативно-розыскной деятельности полковнику Кумпинасу, многое он мне в голову вложил. Например, говорил: «Придёшь в милицию, запомни: не верь даже своей жене и лучшему другу. В коллективе народ разношёрстный — могут и подставить». В общем, всё, что он мне говорил, потом в жизни проявилось. Мы много обсуждали ОРД даже не в классе, а один на один. Как-то нас послали фрукты собирать в соседний колхоз, и мы присели отдохнуть. А очнулись засыпанные яблоками чуть не по шею, запертые в сарае. Хохмачи придумали — чтобы погулять «препод» не мешал. А что сыпятся яблоки, мы и внимания не обратили, увлеклись беседой. И вот всю ночь говорили об ОРД, вербовке агентуры, даже о том, что не надо было до конца и знать.

После окончания учёбы в 1977-м году я попал по распределению в Щёлково. Но вскоре выяснилось, что в отделении работает мой дальний родственник — а в те времена родственникам работать в одном ОВД было нельзя. Решено было направить меня в Лосино-Петровский ГОМ. Зашёл я к одному оперу, Виктору Попову спросить совета. А он мужик с юмором был. Говорит: «Слушай, ты ж даже на сыщика не похож. Видал, как ходит Богохолов — в ботинках горных?» «Зачем они мне?» — спрашиваю. «А чем ты будешь отбиваться от бандитов?» Я подумал-подумал — да, кедами не отобьёшься. Он говорит: «Сейчас позвоню, на улице Шмидта есть магазинчик. Подойдёшь, такие ботинки за семь рублей по блату тебе отпустят». И я, придурок, побежал, купил. Пришёл, померял — перед ним хожу. Он говорит: «Надо обмыть. Неси чекушку. И два сырых яйца». Выпил, закусил и вспоминает: «А посмотри, Барабанов ходит в вельветовой кепке — у тебя нет. Иди к «Рассвету» — там ларёк стоит, купи». Я за кепкой. Возвращаюсь, а он мне: «Чекушку. Надо обмыть!» Обмыли. Ему уже так стало хорошо… Говорит: «Слушай… А что у тебя за брюки? Вот там есть китайские, по четыре рубля — давай, сейчас я Наталье Сергеевне позвоню». Я понял, что опять чекушку надо тащить. Купил, надел эти штаны, ботинки, кепку, перед ним встал. Он спрашивает: «Ты куришь? А вот такой-то курит «Беломор». Купи четыре пачки — три мне, одну себе оставь». Принёс. Я тогда наивно думал, в милиции все — серьёзные люди, потом понял, что хохмачей хватает. Поутру собрал форму в чемодан, одел кепку вельветовую, горные ботинки, и отправился в Лосино-Петровский.

Захожу в отделение, читаю таблички на дверях: «Дежурный Алексеенко», «Помощник дежурного Степашко». Интересно. Дальше по коридору: «Старший инспектор БХСС Свириденко», «Старший инспектор УР Капран», «Начальник милиции Аверченко»... И я понял, куда попал. С перепугу — папироску в зубы. Выходит Степашко: «Что здесь курите?» Я на улицу с чемоданом вышел, думаю: «Я на сыщика, что ль, не похож?» А уже почти девять, все бегут на оперативку. Подхожу к начальнику: «Товарищ капитан, лейтенант милиции Муравьёв прибыл для несения службы. Он не расслышал, ухо подставляет: «Фамилия?» «Муравьенко!» — я уже рассвирепел. «Откуда?» «Черниговская область». «Земляк!» — сразу шампанское появилось. «Хай же процветает ридна Украина!» А потом была моя первая в жизни оперативка. Сижу, слушаю, и вот, видимо, кто-то начальнику шепнул, что здесь новенький. Он очки надевает и говорит: «Так, к нам прибыл новый инспектор уголовного розыска — лейтенант милиции Муравьенко, наш земляк». Я подымаюсь из угла. Напротив вижу знакомого, который восклицает: «Да это же Муравьёв с Никифорово. Я его до армии на 15 суток пытался посадить!». Как все грохнули от смеха! Так меня распознали. Я табличку на дверь повесил: «Инспектор УР Муравьёв В.И.», её тут же содрали, написали: «Муравьенко». Долго шла борьба, даже дверь потом пришлось снять. Хохот стоял на весь этаж.

Первое преступление, которое я раскрыл личным сыском — кража в школе № 4. Там держали элитных кроликов, и их часто воровали. Милиция не искала — старались списать. А потом появился я. Мне говорят: «Слушай, надоело — тащат и тащат, надо что-то делать». Вышел я на окраину города, увидел, сараи стоят, бегают пацаны, как позже выяснилось, ученики той школы. Попросил: «Продайте кроликов». В общем, они мне продали как раз тех зверьков. Потом сразу досталось убийство — вроде и бытовое, но непонятное на первый взгляд. Я никак не мог взять в толк, как человек, которому в спину нанесли пять ножевых ранений, смог пройти около 15 шагов по коммуналке до своей комнаты и упасть там. Тот, который его прирезал, дурачком прикинулся. Были косвенные улики, но я еле доказал. Пришлось с ножом схитрить — убийца толком не помнил, куда его дел. Сказал ему, что нож в его комнате нашёл, он сразу признался.

Записала Дарья Пиотровская

Продолжение

Источники[править]

 Эта статья содержит материалы из статьи «Владимир Муравьёв: От постового милиционера до полковника», опубликованной на интернет-портале In-schelkovo.ru газеты «Время» и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (CC BY 4.0) — при использовании необходимо указать автора, оригинальный источник со ссылкой и лицензию.
Creative Commons
Creative Commons
Эта статья загружена автоматически ботом NewsBots в архив и ещё не проверялась редакторами Викиновостей.
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.

Комментарии[править]

Викиновости и Wikimedia Foundation не несут ответственности за любые материалы и точки зрения, находящиеся на странице и в разделе комментариев.



Источник — https://ru.wikinews.org/w/index.php?title=Владимир_Муравьёв:_От_постового_милиционера_до_полковника&oldid=15804121