Валентин Башмаков: «Мы теряем поколение детей войны»
28 августа 2019 года
Валентин Васильевич Башмаков — коренной житель села Козино городского округа Одинцово, бывший глава Аксиньинской администрации, автор и составитель трех сборников, посвященных воспоминаниям земляков, чье детство пришлось на Великую Отечественную войну. Деревни и села довоенного Козинского сельского совета оказались в центре боев за Москву в 1941 году во время декабрьского контрнаступления советской армии. Валентин Васильевич опросил и записал на камеру воспоминания более тридцати очевидцев тех событий. Эти материалы стали основой сборников «Навечно в памяти народной», «Наше детство пришлось на войну» и «Вспоминают дети войны».
— Расскажите, что побудило вас заняться историей войны?
— В нашем небольшом доме в Козино жило восемь человек. Из этого дома ушли воевать четверо мужчин: мой отец, старшие братья Иван, Михаил и Александр. Ни один из них не вернулся домой. Как мне не быть связанным с историей войны? У меня был дефицит мужского общения, я рос с мамой и сестрой Тамарой, но наш дом всегда был хлебосольным. Мой отец до войны был объездчиком леса в Звенигородском лесхозе, а это вторая должность после лесничего. К нему все приходили выписывать дрова или лес на постройку дома. Потом моя сестра во время войны и до 1954 года была председателем сельского совета. Таким образом, нас все знали, в нашем доме всегда были гости. Сочувствие и большое внимание было уделено моей маме Наталье, ведь она потеряла мужа и трех сыновей.
Когда я повзрослел, работал сначала жестянщиком в «Металлисте» в Дунино, а потом — шофером. Мне очень нравилась эта профессия. В 1958 году я сел за руль автомобиля, а ведь тогда машин было мало, и ко мне все обращались, чтобы подвезти. Как правило, деньги ни с кого я не брал. Я всегда контактировал с обществом, поэтому знал и тех, кто пришел с фронта живыми.
С 1966 года я был местным депутатом. В 1964 году мы уже возлагали венки девятого мая на братские могилы в Козино, хотя в стране стали праздновать День Победы только с 1965 года. Я непосредственно участвовал в этом процессе. В наших краях были немцы, и в округе было восемь братских могил на территории двух сельских советов: Козинского и Аксиньинского. Правда, Козинский сельский совет в 1954 году упразднили и сделали один Аксиньинский, в который вошло одиннадцать населенных пунктов. Раньше памятники на братских могилах были простенькие: металлические со звездой. Когда начали разорять храмы в начале 1930-х годов, церковные ограды переносили и использовали на братских могилах.
Из семи населенных пунктов бывшего Козинского сельского совета — села Козино, Ивановки, Грязи, Синьково, Липок, Ларюшино и Дунино — ушли воевать 184 человека, в том числе четверо из моей семьи. Из них 114 человек погибло, а 70 вернулось с фронта живыми, хотя многие покалеченные и больные, кто без руки, кто без ноги… Я знал каждого из этих семидесяти человек, со всеми контактировал, проводил беседы, потому что был депутатом, потом главой администрации. Меня удивляло и удивляет до сих пор, что участники Великой Отечественной войны не открывались мне, не рассказывали о фронтовой жизни. Из 70 человек только двоих немного удалось разговорить: Вендюкова Василия Гавриловича из Дунино и Мишакова Владимира Семеновича из Иславского.
Еще в 1965 году был у меня разговор с участником войны из Козино Штыркиным Иваном Ивановичем. Он пригласил меня к себе домой после возложения венков у памятника. Посидели с ним и его зятем Володей Чемодановым, выпили. Я думал, он разговориться, расскажет о фронтовой жизни, но ошибся. Единственное, Иван Иванович задал нам молодым тогда еще людям вопрос, почему наш солдат, хотя и с большими потерями, но все же одолел такого страшного врага? Володя сказал, что зима помогла. Я же тогда считал, что напрасно немцы, когда начали завоевывать наши города, села и деревни, жестоко относились к людям. Будь они добрее, полагал я, неизвестно — может быть, Москву бы и взяли. Иван Иванович выслушал нас и сказал: «Нет, не в том дело, ребята. Победить помогло высокое чувство патриотизма русского солдата». Он был прав. А сейчас у нас чувство патриотизма если на нуле, то на низком уровне.
К слову, о жестокости немцев. Первого декабря 1941 года, когда они дошли до наших мест, наверное, почувствовали, что Москву им не взять, поэтому особенной жестокости уже не проявляли. Было только одно: выгоняли людей в сильный мороз и занимали их дома. Однако местное население в некоторой степени было к этому готово, потому что за домами у всех были землянки. Мой однокашник Михаил Мартынов из деревни Грязь вспоминал, как он с шестью-семью другими пацанами сидел на печке, когда немцы обедали за столом в доме. Немцы ребят не трогали и даже давали им бутерброды.
Конечно, это был злейший враг, никто не может это оспаривать. Когда наши погнали фашистов рано утром 1-го декабря 1941 года, началось контрнаступление советских войск под Москвой, при отступлении немцы «зачищали» после себя — вот тогда была жестокость. Однако неверно и то, что немцы при отходе жгли дома. Они сожгли только один дом в Палицах и здание школы в Липках, потому что там были командные пункты. В основном по жилью били наши же «Катюши», потому что это был единственный способ выкурить врага из домов. Я знаю, какое количество домов сожгли в Грязи, Палицах. Полностью сожгли Синьково, один дом остался в Липках, четыре — в Ларюшине. Наши «Катюши» стояли в Салькове на правом берегу реки Москвы и под Иславским. Когда дома начали гореть, немцы выбегали, оставляя в подполе крупнокалиберные пулеметы. Все наши населенные пункты — Грязь, Палицы, Синьково, Липки — стоят на высоте, а внизу — пойма реки Москвы. Когда началось контрнаступление, наши ребята-сибиряки шли по голым полям, их были видно немцу сверху как на ладони. Здесь погибло много наших солдат.
— Почему участники не открывались, не рассказывали о войне? У вас есть объяснение?
— До сих пор мне это непонятно. Такое впечатление, что когда наши войска брали Берлин, солдат подготавливали молчать о том, что было. Все, кого я знал, уходили от ответа. Может быть, мы относились к участникам войны также безучастно, как сейчас к детям войны.
— Когда пришло понимание, что нужно записывать воспоминания еще живых детей войны?
— В 1993 году я купил видеокамеру. Я снимал, как правило, людей старше себя и однокашников. Снимал их при разных обстоятельствах, сначала не было какой-то определенной цели. Меня с детства тянуло, как следствие потери всех взрослых мужчин из нашего дома, к старшему поколению. Со временем накопилось много материала. Я перевел свои видео на диски и дал посмотреть директору дома культуры в Аксиньино Александру Егоровичу Галкину. Он однажды сказал мне в беседе, что эту информацию надо распространять и предложил на основе этих материалов написать книгу.
В 2015 году я сел писать первый сборник. Тогда я был сильно болен, попал в кардиологический центр. Начал писать еще дома, а продолжил в больнице. Подключились журналисты Краснов Олег Юрьевич и его жена Вера Сергеевна. Александр Егорович Галкин нашел спонсоров, и мы издали в том же 2015 году первый сборник «Навечно в памяти народной» тиражом шестьсот экземпляров.
Когда я говорил про жестокость немцев, надо понимать, что она была не везде одинакова. Где-то, как я сказал, подкармливали ребятишек на печке, но все же оккупация была самая настоящая. Собирали в деревнях стариков, женщин и детей и гнали пешком из Липок, Палицей, Грязи под конвоем в мороз и снег в Рузу. Этот путь шел, как правило, лесными тропами. Надо было пройти через Ершово, Фуньково, Сватово, Ивашково, Сурмино и потом выйти в сторону дороги Руза-Москва на Каринское и дальше к Тучково и Рузе. За день такой путь не пройдешь, поэтому ночевали в лесу, в стогах сена, соломы или в хранилищах с картошкой, морковью, свеклой. Немцы специально взрывали эти хранилища, чтобы все замерзло, но для тех, кого гнали в Рузу, даже это было спасением: варили на костре мороженую картошку. Страшно, через что прошли эти люди. Из Рузы их отправляли эшелонами на работу в Германию. Это были обыкновенные товарные вагоны, ничем не оборудованные, без печек…
Одна женщина с девочкой смогли каким-то образом сбежать из Рузы. Рассказ этой девочки вошел в один из моих сборников. Ей было тогда около четырех лет. Мать ослабла до такой степени, что едва могла идти. Она сняла с забора у кого-то рваную скатерть и привязала дочь сзади на спине как рюкзак. Она несла девочку на себе в сильный мороз много километров. Еле-еле дошли они к родственникам в Аксиньино. Вся спина у девочки была в кровяных пузырях.
Видели дети войны и виселицы. На глазах матери немцы убили парня из Палицей. Он грелся у костра в форме ученика ПТУ, на которой были какие-то знаки, и немец принял его за партизана.
— Вслед за книгой «Навечно в памяти народной» вышел второй сборник?
— Да, вторая книга называлась «Наше детство пришлось на войну». В этом сборнике есть воспоминания участника Великой Отечественной войны Василия Гавриловича Вендюкова — одного из тех, кто разговорился. Хорошего он мало рассказывал. Я спрашивал его, оправдано ли то, что наших солдат гнали по голому полю, в то время как немцы занимали высоты — удобную позицию, с которой обстреливали ребят. Оправдано ли было, что с лозунгом: «За Родину, за Сталина!» их гнали на убой? Он ответил, что как лозунг — это оправдано, а то, что неподготовленных солдат не обучили, послали в бой и тем самым много погубили людей — не оправдано. Им, правда, дали полушубки, автоматы, но они не были подготовлены.
— Что вам запомнилось из собственного детства, пришедшегося на войну?
— Я был эвакуирован. Помню, как нас везли на санках через поле в Иславское. Организованной эвакуации как таковой не было, просто передавалось по сарафанному радио, что надо уходить, потому что немец уже в Грязи. Моя сестра Тамара и Рая Буданова посадили меня с моим ровесником Володей Будановым на санки и везли по снегу. Как правило, колхоз давал лошадиные упряжки на три-четыре семьи, но нам не дали. Помню, я в туалет попросился, а они кричат, чтобы сидел на месте. Страх большой был: немецкие самолеты летели все время над нами по руслу реки Москвы бомбить столицу. Наконец, мы приехали в Иславское к нашим родственникам. Дом был трехоконный: на печке лежало человека три или четыре, а в комнате народу было столько, что негде было встать. В этот момент с печки свесили головы те, кто там лежал, и начали надо мной смеяться, когда узнали, что на мне белье нужно переодевать. Я расхныкался, мне стыдно было.
Помню этот завывающий звук то ли от пикирующего самолета, то ли от авиационной бомбы. В нее фашисты монтировали что-то специально, чтобы она во время полета издавала устрашающий звук. Все легли в доме, а я стою. Мне кто-то подзатыльник дал, и в этот момент где-то рядом раздался взрыв. Дом буквально заходил от взрыва.
Потом еще во время войны мой друг Витя Логинов нашел где-то пять пистолетных патронов и стал мне их показывать. Он был в очках, немножко подслеповатый, и я у него одну пульку стащил. Он заметил пропажу, начал считать, везде обыскал меня, а я ее спрятал в рот. Так получилось, что пулю я случайно проглотил. Потом уже у взрослого стал у меня сильно болеть живот. Я пошел в больницу и говорю, что пулю проглотил во время войны. Мне сделали рентген — не было там пули!
— Ваши предки давно жили в этих местах?
— Да, мой дед Хрисан был объездчиком леса и обувщиком. Он был мастером по пошиву детских башмачков. Дед жил в лесной сторожке между Аксиньино и Чесноковым нынешнего Истринского района. Мой отец стал преемником деда на этой должности. Папа погиб в августе 1945 года, уже после победы. Случилось это в Прибалтике, в Латвии, поселок Мадлиена. Помню, как отец приходил на побывку во время войны, и помню рыдания, когда узнали о его гибели.
— В прошлом году вышел уже третий сборник воспоминаний?
— Последний сборник называется «Вспоминают дети войны». Я выставил его на премию «Наше Подмосковье», недавно с дочкой ездил на защиту проекта в Звенигород. Этим трем книгам цены нет. В моих трех сборниках, изданных в 2015, 2017 и 2018 годах представлены рассказы тридцати пяти человек. Это дети войны, которых я снимал на камеру, с которыми беседовал совсем недавно.
Источники[править]
 |
Эта статья содержит материалы из статьи «Валентин Башмаков: «Мы теряем поколение детей войны»», опубликованной интернет-портала «Подмосковье сегодня» (mosregtoday.ru) и распространяющейся на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (CC BY 4.0) — при использовании необходимо указать автора, оригинальный источник со ссылкой и лицензию. |  |
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии[править]
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
