Математика и куклы: новые балеты в Большом театре
22 ноября 2018 года
Оба балета – каждый по-своему — следуют давней традиции, одновременно её нарушая.Уильям Форсайт – живой классик, но такого типа, которого, как волшебника Гудвина из Изумрудного города, принято называть великим и ужасным. Многие не понимают, как к нему относиться.
С одной стороны, Форсайт работает с классической лексикой, в которой нетрудно узнать наследие эстетики девятнадцатого и неоклассики двадцатого веков. Но помещает все эти батманы и арабески в такой психофизический контекст, и так смещает центры тяжести танцующих тел, что привычные балетные па становятся почти неузнаваемыми. Не по внешнему рисунку, а по пространственно-хронологическому наполнению.
«Артефакт-сюита» — бессюжетный балет в двух частях. Его смысл — столкновения и противоборства танцевальных напряжений. Игра телесными ракурсами. Симметрия и ее нарушения (все делают одно, но кто-то все время выламывается из общего порядка).
Из разрозненных деталей складывается стройная картина. Кажется, что Форсайт не сочиняет, а монтирует свои композиции, как конструкции. Все эти молниеносные коллективные падения на пол. Внезапные опускания черного занавеса, а когда он снова поднимается — на сцене совсем другая картинка, другое построение. Задранная вертикаль — это нога балерины. Невозмутимая гибкость и откровенная спортивность — идеал танцовщицы, воспринятый Форсайтом от Баланчина.
Форсайт — математика и дисциплина, прежде всего. Но вот парадокс. Миф о формализме мастера, якобы использующего музыку как фон для своих экзерсисов, «Артефакт-сюита» стремительно развеивает. Бах в исполнении Натана Мильштейна и одинокий «живой» рояль с минималистскими каденциями рождают у Форсайта во многом разные решения, танцевальные и визуальные, вплоть до постановки света.
Черные колготки и золотисто-песочные трико, изменчивая светотень, приоритет солистов и « партерный» танец — это Чакона из второй Партиты для скрипки. Тела и даже отдельные па по-разному выглядят в разном освещении, что отважно корреспондирует с взлетами и падениями баховской музыки. Во второй части - темно- зеленые купальники, прыжки, танец кордебалета и ровность яркости софитов. Фактически Форсайт занимается цветомузыкой. Особого типа.
Наши танцовщики как солисты, так и кордебалет, танцуют увлеченно и броско, но все время смягчают предписанную жесткость. Видимо, это неизбежно. Есть «русский Форсайт», как есть «русский Баланчин», со всеми плюсами и минусами этого понятия. В то время как этот балет предполагает как бы «танцующую машину» (насколько человек может быть машиной), Ольга Смирнова и Семен Чудин напоминают о балетных лебедях и принцах, хотя сами по себе они —безусловные звезды яркого сияния. Вторая пара — Анастасия Сташкевич и Вячеслав Лопатин — танцуют гораздо точнее по отношению к архетипу балетов Форсайта.
Скрепляющей фигурой обеих частей балета становится загадочная женщина в голубом (Нелли Кобахидзе), производящая сложные пассы руками. Она — другая пластически, и, возможно (если включить воображение) — ее руки наколдовывают эти технологии освоения пространства. Когда воздух — будто плотная субстанция, и его будто нужно «проткнуть» руками и ногами. Когда сопоставляется разность скоростей движения (двух пар солистов и кордебалета). Когда главным становится контраст «походки роботов» (с пятки) и игра вытянутых в струнку носков. Или синкопы, пространственные « свинги», с хлопками ладоней.
«Петрушка» — очередная версия этого названия на музыку Стравинского (ею на премьере в Большом дирижировал Павел Клиничев), навеянная первой, легендарной постановкой Фокина-Бенуа, сделанной в начале двадцатого века для «Русских сезонов» Дягилева в Париже. Сюжет — вечная коллизия: некий Фокусник владеет тремя куклами — кичащимся физической силой, тупым Арапом, которого любит пустоголовая красотка-Балерина, отвергая влюбленного в нее утонченного лузера Петрушку. Арап убивает Петрушку, но герой бессмертен и бессильно грозит Фокуснику и миру.
Правда, в спектакле Клюга мало буквальной этнографии, которая есть в музыке и которая цвела пышным цветом у сценографа первой «Петрушки», Александра Бенуа, вспоминавшего старинные петербургские ярмарки и балаганы. В Большом театре действуют мобильные декорации в виде громадных цветных (не расписных, а монохромных) матрешек с лицами просветленных будд на боках. Этакие «дома» героев от сценографа Марко Япеля, с условным намеком. Непонятно на что: в героях балета нет и капли стремления к нирване. Есть жители этих «домов» — кордебалет, который, в общем-то, сам по себе, и бездумно веселится, только в финале скорбя над мертвым Петрушкой. И на фоне этой лубочной — не-лубочной картинки есть драма ведомых, угнетаемых ведущим. Одна из главных коллизий «Петрушки», как бы ее ни ставили.
Она разыгрывается в смеси «кукольных» па с элементами балета и русского народного танца: нарочито «искусственные», угловатые и(или) разухабистые притопывания, не гнувшиеся, как у пупсов, руки, псевдо-кадрили с «ковырялочками», девки— в платьях с намеками на игрушку, парни — в шубах на голое тело. И все это — как с модного подиума (художник одежд — Лео Кулаш). Можно увидеть сувенир «а-ля рюсс». Можно — мир вневременного жестокого эксперимента с человеческим порогом чувствительности. В общем, это жизнь марионеток.
Кроме Фокусника-кукловода (Георгий Гусев). Чья зловещая фигура в черном (снаружи — как душа внутри) кажется, вездесуща в этом мире и, кажется, находит особенное удовольствие в манипуляции другими.
Трости, которыми Фокусник формирует пластическое поведение главных героев, то и дело превращаются в рапиры, ими можно проткнуть насквозь. А деревянные остовы кукол-марионеток, а может, бездушные манекены, которые буквально носят на себе герои — способ показать, что живое тело танцовщика — не тело вовсе, а душа. Хоть равнодушная, как у балерины (Екатерина Крысанова) и Арапа (Антон Савичев), хоть страдающая, как у Петрушки. (Денис Савин). Кстати, танцуют все они замечательно.
Финал — душа убитого Арапом Петрушки «улетает» в небытие, ведомая неким петрушечным двойником, а на земле валяется лишь бездушная деревяшка. А самый конец — как у Фокина: бессмертный страдалец машет руками миру. Что он говорит? Если бы знать.
Также читайте на портале Ревизор.ru: Интервью с Эдвардом Клюгом
Источники[править]
Любой участник может оформить статью: добавить иллюстрации, викифицировать, заполнить шаблоны и добавить категории.
Любой редактор может снять этот шаблон после оформления и проверки.
Комментарии[править]
Если вы хотите сообщить о проблеме в статье (например, фактическая ошибка и т. д.), пожалуйста, используйте обычную страницу обсуждения.
Комментарии на этой странице могут не соответствовать политике нейтральной точки зрения, однако, пожалуйста, придерживайтесь темы и попытайтесь избежать брани, оскорбительных или подстрекательных комментариев. Попробуйте написать такие комментарии, которые заставят задуматься, будут проницательными или спорными. Цивилизованная дискуссия и вежливый спор делают страницу комментариев дружелюбным местом. Пожалуйста, подумайте об этом.
Несколько советов по оформлению реплик:
- Новые темы начинайте, пожалуйста, снизу.
- Используйте символ звёздочки «*» в начале строки для начала новой темы. Далее пишите свой текст.
- Для ответа в начале строки укажите на одну звёздочку больше, чем в предыдущей реплике.
- Пожалуйста, подписывайте все свои сообщения, используя четыре тильды (~~~~). При предварительном просмотре и сохранении они будут автоматически заменены на ваше имя и дату.
Обращаем ваше внимание, что комментарии не предназначены для размещения ссылок на внешние ресурсы не по теме статьи, которые могут быть удалены или скрыты любым участником. Тем не менее, на странице комментариев вы можете сообщить о статьях в СМИ, которые ссылаются на эту заметку, а также о её обсуждении на сторонних ресурсах.
